Кто написал роман красное и черное. Пересказ романа «Красное и черное» Стендаля

Хроника XIX века

Часть первая

Городок Верьер, пожалуй, одно из самых живописных во всем Франш-Конте. Белые домики с островерхими крышами красной черепицы раскинулись по склону холма, где мощные каштаны поднимаются из каждой лощинки. В окрестности много лесопилок, которые способствуют росту благосостояния большинства жителей, скорее похожих па крестьян, чем на городских жителей. Есть в городе и замечательная цвяхарня фабрика, принадлежит мэру.

Мэр города Верь"єра, господин де Реналь, кавалер нескольких орденов, выглядел весьма степенно: волосы с проседью, орлиный нос, одетый во все черное. В то же время в выражении его лица было много самодовольства, чувствовалась какая-то ограниченность. Казалось, что все таланты этого человека сводились к тому, чтобы заставить любого, кто ему был виноват, платить вовремя, с уплатой же собственных долгов тянуть как можно дольше. Мэру принадлежал построенный на доходы от гвоздильные большой и красивый дом с замечательным садом, окруженным чугунной решеткой.

На склоне холма, на высоте сотни футов над рекой Ду раскинулся великолепный городской бульвар, откуда открывался вид на один из самых живописных уголков Франции. Местные жители весьма ценили красоту своего края: она привлекала иностранцев, чьи деньги обогащали владельцев отелей и приносили прибыль всему городу.

Вер"єрський господин кюре Шелан, сохранивший в свои восемьдесят лет желеВНОе здоровье и железный характер, проживал здесь уже пятьдесят шесть лет. Он крестил почти всех жителей этого города, каждый день венчал молодых людей, как когда-то венчал их дедов.

Сейчас же он переживал не лучшие свои дни. Дело в том, что, несмотря па несогласие городского мэра и директора дома призрения, местного богача папа Вальню, кюре способствовал посещению тюрьмы, больницы и дома призрения приезжим из Парижа господином Аппером, чьи либеральные взгляды весьма беспокоили богатых владельцев домов города. Прежде всего они беспокоили нападет Реналя, который был убежден, что со всех сторон его окружают либералы и завистники. Чтобы противопоставить себя этим мануфактурникам, которые прокрались в толстосумы, он решил взять своим детям гувернера, хотя особой нужды в этом и не видел. Мэр остановил свой выбор на младшем сыне лесопильщика Сореля. Это был молодой богослов, почти священник, который прекрасно знал латынь, к тому же его рекомендовал сам кюре. Хотя некоторые сомнения относительно его порядочности в папа де Реналя все же оставались, потому что молодой Жюльен Сорель был любимцем старого врача, кавалера ордена Почетного легиона, тоже, скорее всего, тайного агента либералов, поскольку был участником наполеоновских походов.

О своем решении мэр сообщил жену. Госпожа де Реналь, высокая, статурна женщина, считалась первой красавицей. В ее облике, в манере держаться было что-то простодушное и юне. ее наивная грация, какая-то скрытая страстность могли бы, пожалуй, пленить сердце парижанина. Но если бы папе де Реналь узнала, что способна произвести впечатление, то сгорела бы от стыда. Громкую славу ее добродетели принесли бесплодные ухаживания папа где Вально. А поскольку она избегала в Вер"єрі любых развлечений, то о ней стали говорить, что она слишком кичится своим происхождением. Госпожа де Реналь же хотелось только одного - чтобы пихто не мешал ей блуждать ее великолепным садом. Это была простая душа: она никогда не осуждала своего мужа и не могла признаться самой себе, что ей с ним скучно, ведь не представляла, что между супругами могут быть другие, более нежные отношения. Отец Сорель чрезвычайно удивился, а еще больше обрадовался предложению папа де Реналя относительно Жульєна. он никак не мог понять, ради чего такой уважаемой человеку могло прийти па голову взять его к себе тунеядца-сына и еще предложить триста франков в год со столом и одеждой.

Подойдя к своей мастерской, отец Сорель не нашел Жульена у пилы, где ему надлежало быть. Сын сидел верхом па стропилах и читал книжку. Ничего более ненавистного для старика Сореля не было. Он еще мог простить Жюльена его мелкотравчатую строение, которая была малопригодной для физической работы, но эта страсть к чтению выводила его из себя: сам он читать не умел. Мощный удар выбил книгу из рук Жульена, а второй удар обрушился ему па голову. Весь в крови, Жульен соскочил па землю; его щеки пылали. Это был невысокий юноша лет восемнадцати, довольно хрупкий, с неправильными, но топкими чертами лица и каштановыми волосами. Большие черные глаза, в минуту покоя блестели умом и огнем, сейчас горели лютой ненавистью. Стройный и гибкий стан юноши свидетельствовал скорее о ловкости, чем о силе. С самых ранних лет его задумчивый вид и чрезмерная бледность наводили отца на мысль, что его сын не жилец и:а белом свете, а если и выживет, то станет для семьи обузой. Все домашние презирали его, и он ненавидел своих братьев и отца.

Жульен пойдет не учился. Отставной врач, к которому он привязался всем сердцем, научил его латыни и истории. Умирая, старик завещал мальчику свой крест Почетного легиона, остатки маленькой пенсии и тридцать - сорок томов книг.

На следующий день старик Сорель отправился в дом мэра. Увидев, что паевые мэру прямо-таки хочется получить его сына, хитрый старый добился того, чтобы содержание Жульена был повышен до четырехсот франков в год.

Тем временем Жульен, узнав, что его ожидает должность воспитателя, еще ночью ушел из дома, решив спрятать в надежное место свои книги и крест Почетного легиона. Он отнес все это к своему приятелю Фуке, молодого лесоторговца, который жил высоко в горах.

Следует сказать, что решение стать священником он принял не очень давно. С самого детства Жульен бредил военной службой. Потом, уже подростком, он с замиранием сердца слушал рассказы старого полкового врача о битвах, в которых тот участвовал. Но когда Жюльена исполнилось четырнадцать лет, он увидел, какую роль в окружающем его мире играет церковь.

Он прекратил говорить о Наполеоне и заявил, что собирается стать священником. Его постоянно видели с Библией в руках; он заучивал ее наизусть. Перед добрым старым кюре, что наставлял его в богословии, Жульен не позволял себе испытывать других чувств, кроме благочестия. Кто бы мог подумать, что в этом юноше с нежным девичьим лицом наелась непоколебимая решимость претерпеть все, чтобы пробить себе дорогу, а это прежде всего означало вырваться из Вер"єра; родину свою Жульен ненавидел.

Он повторял себе, что Бонапарт, неизвестный и бедный поручик, сделался владыкой мира с помощью своей шпаги. Во времена Наполеона военная доблесть была необходимой, но теперь все изменилось. Теперь священнику сорок лет получает зарплату втрое большую, чем самые известные наполеоновские генералы.

Но однажды он все же выдал себя внезапной вспышкой того огня, что томив его душу. Как-то на обеде, в кругу священников, где его отрекомендовали как настоящее чудо премудрости. Жульен вдруг начал горячо превоВНОсить Наполеона. Чтобы наказать себя за неосмотрительность, он привязал к груди правую руку, притворившись, будто вывихнул ее, и ходил так целых дна месяца. После этой, им же самим выдуманной, казни он простил себя.

Госпожа де Реналь не нравилась идея мужа. (Зона представляла себе грубого грязнулю, что будет кричать па ее любимых мальчиков, а может, даже сечь. Но она была приятно удивлена, увидев крестьянского испуганного парня, совсем еще мальчика, с бледным лицом. Жульен же, увидев, что красивая и нарядная папе называет его «господин», ласково разговаривает с ним и просит не сечь ее детей, если они не будут знать уроков, просто растаял.

Когда весь ее страх за детей окончательно рассеялся, папе де Реналь с удивлением заметила, что Жульен чрезвычайно красивый. Ее старшему сыну было одиннадцать, и они с Жульеном могли стать товарищами. Юноша признался, что впервые входит в чужой дом и поэтому нуждается в ее покровительство. «Госпожа, я никогда не буду бить ваших детей, клянусь вам перед Богом»,- произнес он и осмелился поцеловать ей руку. Ее очень удивил этот жест, и только потом, подумав, она возмутилась.

Мэр издал Жюльена тридцать шесть франков за первый месяц, взяв с него слово, что с этих денег старый Сорель не получит ни одного су и что отныне юноша не будет видеться с родными, чьи манеры не подходят для детей де Реналя.

Жюльена сшили повой черную одежду, и он предстал перед детьми, словно воплощенная солидность. Топ, которым он обратился к детям, поразил папе де Реналь. Жульен сказал им, что будет учить их латыни, и продемонстрировал свою удивительную способность читать наизусть целые страницы из Священного Писания, причем с такой легкостью, словно он говорил на родном языке.

Вскоре титул «благодетель» закрепился за Жульеном - отныне даже слуги не осмеливались оспаривать его право на это. Не прошло и месяца после появления в доме нового воспитателя, как уже сам господин де Реналь стал относиться к нему с уважением. Старый кюре, который знал об увлечении юноши Наполеоном, не поддерживал никаких отношений с господином де Реналем, поэтому уже пихто не мог выдать им давнюю страсть Жульена к Бонапарту; сам же он говорил о нем не иначе как с отвратностью.

Дети обожали Жульена; но он не чувствовал к ним никакой любви. Холодный, справедливый, беспристрастный, но тем не менее любимый, потому что его появление рассеяла печаль в доме, он был хорошим воспитателем. Сам же он чувствовал лишь ненависть и отвращение к этому высшему миру, куда его допустили к самому краю стола.

Свою госпожа юный гувернер считал красавицей и вместе с тем ненавидел за ее красоту, видя в этом препятствие на своем пути к процветанию. Госпожа де Реналь принадлежала к числу тех провинциалок, которые поначалу могут казаться дурненькими. Она не имела никакого жизненного опыта, не пыталась блеснуть в разговоре. Наделена тонкой и гордой душой, в своем бессознательном стремлении к счастью она часто-густо просто не замечала того, что делали эти грубые люди, которыми окружила ее судьба. Она не проявляла никакого интереса к тому, что говорил или делал ее муж. Единственным, на что, по сути, она обращала внимание, были ее дети.

Госпожа де Реналь, богатая наследница богобоязливої тети, воспитывался в иезуитском монастыре и отдана замуж шестнадцати лет за пожилого дворянина, за всю свою жизнь никогда не чувствовала и не видела ничего, что хотя бы немного походило на любовь. А то, о чем она узнала из нескольких романов, которые случайно попали ей в руки, казалось ей чем-то совершенно исключительным. Благодаря этому неведению госпожа де Реналь, вполне захвачена Жульеном, пребывала в полном блаженстве, и ей даже не приходило в голову корить себя за что-то.

Случилось так, что горничная госпожи де Реналь, Элиза, влюбилась в Жульена. На исповеди она призналась в этом аббату Шелану и сказала, что получила наследство и теперь хотела бы жениться с Жульеном. Кюре искренне порадовался за Элизу, но, на его удивление, Жюльен решительно отказался от этого предложения, объяснив, что решил стать священником.

Летом семья где Реналів переехала в свое имение в Вержі, и теперь Жюльен целые дни проводил с госпожой де Реналь, которая уже начинала понимать, что любит его. Но любил ее Жульен? Все, что он делал для сближения с этой женщиной, которая, безусловно, ему нравилась, он делал вовсе не из-за настоящей любви, которого, к сожалению, не чувствовал, а через фальшивое представление о том, что именно так он может выиграть героическую битву с тем классом, который он так ненавидел.

Чтобы утвердиться в своей победе над врагом, в то время, когда господин де Реналь ругал и проклинал «этих мошенников и якобинцев, что набивали себе кошельки», Жюльен осыпал страстными поцелуями руку его жены. Бедная госпожа де Реналь спрашивала себя: «Неужели я люблю? Ведь никогда в жизни я не испытывала к мужу ничего похожего на эту ужасную мару!» Никакое притворство еще не запятнало чистоты этой невинной душе, что была введена в заблуждение страстью, которой никогда не испытывала.

За несколько дней Жульен, сознательно осуществляя свой план, сделал ей предложение. «Я еще поэтому имею добиться успеха в этой женщины,- продолжал нашептывать ему его мелкое тщеславие,- что, когда потом кому-нибудь придет в голову упрекнуть меня жалким званием гувернера, я смогу намекнуть, что меня на это толкнуло любви».

Жульен добился своего, они стали любовниками. Ночью, перед первым свиданием, когда он сказал госпоже де Реналь, что придет к ней, Жульен не помнил себя от страха. Но, увидев госпожу де Реналь, такую прекрасную, он забыл все свои тщеславные расчеты. Сначала он опасался, что к нему относятся как к любовнику-слуги, но потом его опасения рассеялись, и он сам со всем пылом юности влюбился до беспамятства.

Госпожа де Реналь страдала из-за того, что на десять лет старше Жульена, что не встретила его раньше, когда была моложе. Жюльена, конечно, подобные мысли в голову не приходили. Любовь его в значительной степени все еще был скорее тщеславием: Жульен радовался, что он, убогий, ничтожное, жалкое существо, обладает такой красавицей. Высокое положение его любимой невольно поднимало его в собственных глазах. Госпожа де Реналь, в свою очередь, находила духовное наслаждение в том, что имела возможность наставлять в любых мелочах этого одаренного юноши, который, как все считали, далеко пойдет. Однако угрызения совести и страх перед разоблачением ежечасно терзали душу бедной женщины.

Внезапно заболел младший сын госпожи де Реналь, и ей стало казаться, что это Божья кара за грех. «Ад,- говорила она,- ад - ведь это было бы милостью для меня: значит, мне было бы подарено еще несколько дней на земле, с ним... Но ад в этой жизни, смерть моих детей... 1 однако, возможно, этой цене мой грех был бы искуплен... О Боже великий, не дай мне прощение такой ужасной ценой! Эти несчастные дети, разве они виноваты перед тобой! Я, одна я виновата! Я согрішила, я люблю человека, что не муж мне». К счастью, мальчик выздоровел.

Их роман не мог долго оставаться тайной для прислуги, однако сам господин де Реналь ничего не знал. Горничная Элиза, встретив господина Вально, поделилась с ним новостью: у ее хозяйки роман с молодым гувернером. В тот же вечер г-н де Реналь получил анонимное письмо, где ему сообщали об измене жены. Любовники догадывались, кто является автором письма, и выработали свой план. Вырезав из книги буквы, они составили своего анонимного письма, использовав бумагу, подаренный господином Вально: «Госпожа. Все ваши похождения известны, а лица, заинтересованные в том, чтобы положить им конец, предупреждены. Руководствуясь добрыми чувствами к вам, которые у меня еще не совсем исчезли, предлагаю вам раз и навсегда порвать с этим мальчишкой. Если вы настолько благоразумны, что воспользуетесь этим советом, ваш муж будет считать, что сообщение, которое он получил, ложное, и его так и оставят в этом заблуждении. Знайте, ваша тайна в моих руках: трепещи, несчастная! Настало время, когда вы должны склониться перед моей волей».

Госпожа де Реналь сама передала мужу письма, полученного словно от какого-то подозрительного субъекта, и потребовала немедленно освободить Жульена. Сцена была разыграна блестяще - пап де Реналь ей поверил. Он быстро понял, что, отказав Жюльена, повлечет тем самым скандалы и поговори в городе, и все решат, что гувернер самом деле является любовником его жены. Госпожа де Реналь помогала мужчине утвердиться в мнении, что все окружающие просто завидуют им.

Интерес к Жюльену, слегка подогретая разговорами о его романе с Госпожой де Реналь, усиливалась. Юного богослова приглашали дома богатых жителей города, а господин Вально даже предложил ему перейти гувернером его детей, увеличив содержание в восемьсот франков. Весь город живо обсуждало новую любовную историю. Ради собственной безопасности и чтобы избежать дальнейших подозрений, Жульен и госпожа де Реналь решили расстаться.

Тем временем пап де Реналь угрожал публично разоблачить происки «этого негодяя Вально» и даже вызвать его па дуэль. Папе де Реналь понимала, к чему это может привести, и за каких-то два часа сумела перекопать мужа, что ему следует держаться сейчас как можно приветливее с Вальню. Наконец пап де Реналь уже собственным умом дошел до чрезвычайно тяжелой для него мысли относительно денег: для них слишком невыгодным, чтобы сейчас, в самый разгар городских сплетен, Жульен остался в городе и пошел па службу к папа Вально. Для победы де Реналя над его противником необходимо, чтобы Жульен поехал с Вер"єра и поступил в семинарию в Безансоне, как советовал наставник юноши, аббат Шелан. Но в Безансоне надо было па что-то жить, и Госпожа де Реналь умоляла Жульена принять деньги от ее мужа. Юноша утешал свою спесь надеждой на то, что возьмет эту сумму только в долг и оплатит его с процентами в течение пяти лет. Однако в последний момент он наотрез отказался от денег, па большую радость папа де Реналя.

Накануне отъезда Жюльена удалось попрощаться с госпожой де Реналь: он тайком прокрался в ее комнату. Но свидание их было горьким: обоим казалось, что они расстаются навсегда.

Приехав в Безансона, он подошел к воротам семинарии, увидел железный позолоченный крест и подумал: «Вот оно, это ад па земле, из которого мне уже не выйти!» Его ноги подкашивались.

Ректор семинарии господин Пірар получил от вер"єрського кюре Шелана письмо, в котором тот хвалил понятливость, память и отличные способности Жульена и просил для него стипендии, если тот составит необходимые экзамены. Аббат Пірар три часа поджидал юношу и настолько был поражен его познаниями в латыни и теологии, что принял к семинарии хотя и па небольшую стипендию, и даже проявил великую милость, поселив в отдельной келье. Новом семінаристу надо было выбрать себе духовника, и он остановился на абаті Пірарі, но вскоре узнал, что у ректора много врагов среди иезуитов, и подумал, что поступил опрометчиво, не подозревая, что будет значить для него позже этот выбор.

Все первые шаги Жульена, убежденного, что он действует осторожно, оказались, как и выбор духовника, слишком нерозважливими. Введенный в заблуждение той самоуверенностью, которая присуща людям с воображением, он воспринимал свои намерения за факты, которые свершились, и считал себя непревзойденным лицемером. «Увы! Это единственное мое оружие! - размышлял он. - Если бы сейчас были другие времена, я бы зарабатывал свой хлеб делами, которые говорили бы сами за себя перед лицом неприятеля».

Примерно десять семинаристов были окружены ореолом святости: они видели видения. Бедные юноши почти не выходили из лазарета. Еще в сотни семинаристов крепкая вера сочеталась с неутомимым усердием. Вши работали так, что еле таскали йоги, но корнете было мало. Остальные были просто темными невеждами, что вряд ли были способны объяснить, что означают латинские слова, которые они визуджували с утра до ночи. Этим. простым крестьянским ребятам казалось, что зарабатывать па хлеб, выучив несколько слов на латыни, гораздо легче, чем копаться в земле. С первых же дней Жюльен решил, что быстро достигнет успеха. «В любой работе нужны люди с головой,- размышлял ресниц. - У Наполеона я стал бы сержантом; а посреди этих будущих попов я буду старшим викарием».

Жюльен не знал одного: быть первым считалось в семинарии грехом гордыни. Со времен Вольтера французская церковь поняла, что ее настоящие враги - это книги. Большие успехи в науках, и даже в священных науках, казались ей подозрительными, и не безосновательно, потому что никто не сможет мешать образованному человеку перейти па сторону врага! Жульен много работал и быстро освоил знания, весьма полезные для служителя церкви, хотя, по его мнению, они были совершенно ложными и не вызывали у него никакого интереса. Он думал, что о нем все забыли, не подозревая, что господин Пірар получил и сжег много писем от госпожи де Реналь.

В ущерб себе, после многих месяцев обучения Жюльен все еще сохранял вид человека мыслящего, что давало семинаристам основания дружно его ненавидеть. Все счастье его сотоварищей заключалась преимущественно в тривному обеда, все они испытывали благоговение перед людьми в одежде из топкого сукна, а образование заключалась в безграничной и беспрекословном уважении к деньгам. Сначала Жюльен едва не задыхался от чувства презрения к ним. Но в конце концов в нем шелохнулась жалость к этим людям, перелопаченной, что духовный сап предоставит им возможность долго и постоянно наслаждаться этим великим счастьем - сытно обедать и тепло одеваться. Его красноречие, его белые руки, его чрезмерная чистоплотность - все вызывало ненависть к нему.

Аббат Пірар назначил его репетитором иВНОвого и Ветхого завета. Жульен не помнил себя от радости: это было его первое повышение. Он мог обедать сам, и у него был ключ от сада, где он прогуливался, когда там никого не было.

К своему большому удивлению, Жульен понял, что его стали меньше ненавидеть. Его нежелание прибегать к разговорам, его отстраненность теперь расценивались как чувство собственного достоинства. Его приятель Фуке от имени родных Жульена прислал к семинарии оленя и кабана. Этот дар, который значил, что семья Жульена принадлежит к той слои общества, к которому следует относиться с уважением, нанес смертельный удар завистникам. Жульен получил право па преимущество, освященную состоятельностью.

В это время проходил рекрутский набор, но Жульен, как семинарист, не подлежал призыву. Пин был глубоко потрясен этим: «Вот и пришла для меня миг, который двадцать лет назад позволила бы мне вступить па путь героев!»

В первый день экзаменов господа экзаменаторы были весьма разгневаны тем, что им приходилось постоянно ставить па первое место в своем списке Жульена Сореля - любимца аббата Пірара. Но на последнем экзамене один ловкий экзаменатор спровоцировал Жульена читать Горация, тут же обвинил его в этом как в нечестивом занятии, и извечный враг аббата Пірара аббат Фрілер поставил напротив имени Жульена номер 198.

Вот уже целых десять лет Фрілер всеми средствами пытался убрать своего противника с должности ректора семинарии. Аббат Пірар не занимался интригами и усердно выкапывал свои обязанности. Но Господь наделил его желчным темпераментом, а такие натуры глубоко чувствуют обиду. Он уже сто раз подал бы в отставку, если бы не был перекопанный, что действительно приносит пользу па своем посту.

За несколько недель Жюльен получил письмо от некоего Поля Сореля, который назвал себя его родственником, с чеком па пятьсот франков. В письме говорилось, что если Жюльен намерен и падали с такой же тщательностью изучать знаменитых авторов-латинян, он будет ежегодно получать такую же сумму.

Тайным благодетелем Жульена был маркиз де Ла-Моль, которому уже много лет приходилось вести иск с аббатом Фрілером относительно одного имения. В этом иске ему помогал аббат Пірар, что взялся за дело со всей страстностью своей натуры. Господин де Фрілер был чрезвычайно оскорблен подобным нахальством. Постоянно переписываясь с аббатом Піраром относительно одного дела, маркиз не мог не оценить аббата, и мало-помалу их переписка приобрело дружеского характера. Теперь аббат Пірар рассказал своему заместителю историю с Жульеном и то, как его, аббата, хотят заставить уйти в отставку.

Маркиз не был скупым, но до сих пор ему никогда не удавалось заставить аббата принять от него хоть какую-то сумму. Тогда ему пришла па ум отослать пятьсот франков любимому ученику аббату. Вскоре Пірар получил от маркиза де Ла-Моля письмо: тот приглашал его к столице и обещал одну из лучших приходов неподалеку от Парижа. Письмо заставил аббата в конце концов принять решение. В послании к епископу он подробно изложил причины, которые заставили его покинуть епархию, и доверил отнести письма Жюльена. Его преосвященство принял молодого аббата весьма любеВНО и даже подарил ему восемь томов Тацита. Сам этот факт, на огромное удивление Жульена, вызвал необычную реакцию окружающих: перед ним стали заискивать.

Вскоре из Парижа пришло сообщение, что аббата Пірара назначено в замечательную приход за четыре лье от столицы. Маркиз де Ла-Моль принял аббата Пірара в своем парижском особняке и упомянул в беседе, что ищет сообразительного юношу, который бы занялся его перепиской. Аббат предложил ему взять Жульена Сореля, похвалив его энергию, ум и высокую душу. Итак, мечта Жульена попасть в Париж становилась реальностью.

Прежде чем отправиться в столицу, Жульен решил тайно повидаться с госпожой де Реналь. Они не виделись уже четырнадцать месяцев. Это было свидание, полное воспоминаний о прошлых счастливых днях любви и рассказов о тяжелом семинарское жизни.

Несмотря па то,что Госпожа де Реналь целый год провела в благочестии и страхе перед карой Божьей за свой грех, она не смогла устоять перед любовью Жульена. Он провел в ее комнате не только печь, но и день и ушел только следующей ночью.

Часть вторая

Маркиз де Ла-Моль, маленький худой мужчина, с острым взглядом, приняв нового секретаря, велел ему заказать повой гардероб, включая дюжину рубашек, предложил брать уроки танцев и выдал жалованье за первую четверть года. Побывав у всех мастеров, Жюльен заметил, что все они относились к нему весьма уважительно, а швец, записывая его имя в книгу, вывел: «Пап Жульен де Сорель». «Вы, видимо, еще превратитесь па фата»,- строго сказал аббат Пірар.

Вечером в гостиной маркиза собралось изысканное общество. Были тут также молодой граф Норбер де Ла-Моль и его сестра Матильда, молодая, стройная блондинка с очень красивыми глазами. Жюльен невольно сравнил ее с Госпожой де Реналь, и девушка ему не понравилась. Однако граф Норбер показался ему очаровательным из всех взглядов.

Жульен приступил к выполнению своих обязанностей - вел переписку маркиза, учился ездить верхом, посещал лекции по богословию. Несмотря на внешнюю любеВНОсть и доброжелательность окружающих, он чувствовал себя в этой семье совершенно одиноким.

Аббат Пірар уехал в свой приход. «Если Жюльен только камышом шатким, то пусть погибает, а если это человек мужественный, пусть пробивается сам»,- рассудил он.

Новый секретарь маркиза - этот бледный юноша в черном костюме - производил странное впечатление, и папе де Ла-Моль предложила даже своему мужу отсылать его куда-нибудь, когда в них будут собираться особо важные лица. «Я хочу довести эксперимент до завершения,- ответил маркиз. - Аббат Пірар считает, что мы поступаем неправильно, угнетая самолюбие людей, которых это -- надо немного увеличить к себе. Опираться можно лишь па то, что наносит сопротивления». Хозяева дома, как заметил Жюльен, слишком привыкли унижать людей просто ради развлечения, поэтому им не приходилось рассчитывать на настоящих друзей.

В разговорах, которые велись в гостиной маркиза, не разрешалось никаких шуток в отношении Господа Бога, в отношении духовенства, людей определенного состояния, артистов, которым покровительствует двор,- то есть относительно чего-то такого, что считалось раз и навсегда установленным; никоим образом не поощрялось одобрительно говорить о Беранже, Вольтера и Руссо - словом, о том, что хотя бы немного отдавало свободомыслием. Самое же главное - запрещалось говорить о политике; об остальном можно было разговаривать вполне свободно. Несмотря па красивый топ, на отменную вежливость, па желание быть приятным, па всех лицах читалась скука. В этой атмосфере великолепия и скуки Жульена привлекал только господин де Ла-Моль, что имел большое влияние при дворе.

Однажды юноша даже спросил у аббата Пірара, обязательно для него обедать каждый день за столом маркиза. «Это редкая честь!» - воскликнул с возмущением аббат, скромный буржуа по происхождению, который чрезвычайно ценил обед за одним столом с вельможей. Жульен же признался ему, что это самый тяжелый из его обязанностей, он даже боится заснуть от скуки. Легкий шум заставил их обернуться. Жульен увидел мадемуазель де Ла-Моль, что стояла и слушала их разговор. Разговор происходил в библиотеке, и Матильда пришла сюда за книгой. «Этот не родился, чтобы ползать на коленях»,- подумала она с уважением о секретаря отца.

Прошло несколько месяцев. За это время новый секретарь настолько привык, что маркиз поручил ему самые сложные дела: следить за управлением его землями в Бретани и Нормандии, а также вести переписку относительно пресловутого иска с аббатом де Фрілером. Маркиз считал Жульена вполне годящою для себя человеком, потому Сорель работал упорно, был молчаливым и толковим.

Однажды в кафе, куда Жульена загнала ливень, юноша столкнулся с каким-то высоким ростом юнцом в толстом суконном сюртуці, хмуро и пристально рассматривал его. Жульен потребовал объяснений. В ответ мужчина в сюртуці разразился грубой бранью. Жульен вызвал его на дуэль. Мужчина швырнул ему с полдюжины визитных карточек и ушел, грозя кулаком.

Вместе с секундантом, товарищем по упражнениях па рапирах. Жюльен отправился по адресу, который был указан на визитках, чтобы найти господина Шарля де Бовуазі. их встретил высокий юноша, одетый словно кукла. Но, к сожалению, это не был вчерашний зневажник. Выйдя из дома кавалера де Бовуазі в препоганому настроении, Жульен увидел вчерашнего нахала - это был фурман, который, видимо, украл у хозяина визитные карточки. Жюльен осыпал его ударами хлыста, а в лакеев, бросились на помощь товарищу, несколько раз выстрелил.

Кавалер де Бовуазі, появившийся на шум, выяснив, в чем дело, с шутливой хладнокровием заявил, что теперь и у него есть основания для дуэли. Дуэль закончилась в одну минуту: Жульен получил пулю в руку. Ему сделали перевязку и доставили домой. «Боже мой! Так вот это и есть дуэль? Только и всего?» - думал юноша.

Едва они расстались, кавалер де Бовуазі узнал о Жульена, чтобы решить, будет ли приличным сделать ему визит. К своему сожалению, он узнал, что дрался с простым секретарем господина де Ла-Моля, и еще через фурмана. Можно не сомневаться, что в обществе это произведет впечатление!

Того же вечера кавалер и его друг поспешили рассказать всем, что господин Сорель, «кстати, очень любезный юноша»,- побочный сын близкого друга маркиза де Ла-Моля. Этой истории все поверили. Маркиз, в свою очередь, не опроверг легенду, что родилась.

Маркиз де Ла-Моль уже полтора месяца не выходил из дома - у него обострилась подагра. Теперь он большую часть времени проводил вместе со своим секретарем. Он заставлял его читать вслух газеты, переводить с латыни древних авторов. Жюльен говорил с маркизом все, замовчавши только две вещи: свое фанатичное обожание Наполеона, имя которого розлючувало маркиза, и свое полное неверие, потому что это не очень подходило образа будущего кюре.

Господина де Ла-Моля заинтересовал этот своеобразный характер. Он видел, что Жульен отличается от других провинциалов, которые заполонили Париж, и вел себя с ним как с сыном, даже привязался к нему.

По поручению патрона Жюльен уехал на два месяца в Лондон. Там он сблизился с молодыми русскими и английскими сановниками и раз в неделю обедал у посла его величества.

После Лондона маркиз вручил Жюльена орден, который успокоил конце концов гордость юноши; он стал более разговорчивым, не так часто чувствовал себя оскорбленным и не воспринимал па свой счет разные словечки, если разобраться, действительно не совсем вежливые, но в оживленной беседе они могут вырваться у любого!

Благодаря этому ордену Жульен удостоился чести весьма необычного посещение: к нему пришел с визитом пап барон де Вально, который приехал в Париж поблагодарить министра за свой титул. Тенор Вально нацелился на пост мэра города Вер"єра вместо де Реналя и просил Жульена представить его папу де Ла-Молю. Жульен рассказал маркизу о Вальню и все его выходки и фокусы. «Вы не только представите мне завтра же этого нового барона,- сказал ему де Ла-Моль,- но и пригласите его обедать. Это будет один из наших новых префектов». - «В таком случае,- холодію произнес Жюльен,- я прошу у вас место директора дома призрения для моего отца». - Прекрасно,- ответил маркиз, внезапно развеселившись,- согласен. Вижу, что вы виправляєтеся».

Однажды, зайдя в столовую, Жульен увидел Матильду де Ла-Моль в глубоком трауре, хотя пихто из семьи не был в черном. Вот что рассказали Жюльена о «манию мадемуазель де Ла-Моль"».

30 апреля 1574 года красивого юноши того времени, Бонифаса де Ла-Моля, возлюбленного королевы Маргариты Наваррской, был обезглавлен на Гревской площади в Париже. Легенда говорит, что Маргарита Наваррська тайком забрала голову своего казненного любовника, в полночь отправилась к подножию Монмартрського холма и собственноручно похоронила ее в часовне.

Мадемуазель де Ла-Моль, которую, кстати, звали Матильда-Маргарита, ежегодно 30 апреля одевалась в траур в честь предка своей семьи. Жюльен был поражен и растроган этой романтической историей. Привыкнув к полной естественности Госпожа де Реналь, он не находил в парижских женщинах ни чего, кроме чопорности, и не знал, о чем разговаривать с ними. Мадемуазель де Ла-Моль оказалась исключением.

Теперь он долго разговаривал с ней, гуляя ясными весенними днями садом. Да и сама Матильда, которая крутила всеми в доме, снисходила до разговоров с ним, почти в дружественном топе. Он выяснил, что она является весьма начитанной, мысли, которые Матильда проиВНОсила во время прогулок, очень отличались от того, что она говорила в гостиной. Иногда она так зажигалась и говорила с такой искренностью, что совсем не напоминала прежнюю высокомерную и холодную Матильду.

Прошел месяц. Жульен стал думать, что он нравится этой красивой гордячці. «Вот было бы забавным, если бы она влюбилась в меня! Чем холоднее и уважительнее я с ней себя веду, тем сильнее она добивается моей дружбы. У нее сразу загораются глаза, как только я появляюсь. Боже мой, до чего же она хороша!» - думал он.

В своих мечтах он пытался овладеть ею, а потом уйти. И горе тому, кто попытался бы его задержать!

Матильда де Ла-Моль была найпринаднішою невестой во всем Сен-Жерменском предместье. Она имела все: богатство, знатность, высокое происхождение, ум, красоту. Девушка ее возраста, красивая, умная - где еще она могла найти сильные чувства, как не в любви? Но ее благородные кавалеры были слишком скучными! Прогулки же с Жульеном приносили ей удовольствие, ее захватывали его гордость, тонкий ум. И вдруг Матильде пришло в голову, что ей выпало счастье полюбить этого простолюдина.

Любовь появляется ей только как героическое чувство,- то, что встречалось во Франции во времена Генриха III. Такая любовь не способно трусливо отступать перед препятствиями, оно толкает па большие дела. Осмелиться полюбить человека, что есть такой далекой от нее по своим общественным положением,- уже в этом есть величие и рвение. Увидим, будет ли ее избранник и впредь достойным ее!

Ужасное подозрение, что мадемуазель де Ла-Моль только делает вид, будто неравнодушна к нему, с единственной целью выставить его посмешищем перед своими кавалерами, резко изменила отношение Жульена к Матильде. Теперь он мрачным, ледяным взглядом отвечал на ее взгляды, с язвительной иронией отвергая заверения в дружбе, и твердо решил, что ни в коем случае не даст обмануть себя любыми знаками внимания, которые делала ему Матильда.

Она прислала ему письмо - признание. Жюльен почувствовал минуты триумфа - он, плебей, получил признание от дочери вельможи! Сын плотника победил!

Мадемуазель де Ла-Моль прислала ему еще два письма, написав, что ждет его у себя в комнате в час после полуночи. Подозревая, то это может быть ловушка, Жульен колебался. Но потом, чтобы не выглядеть трусом, решился. Приставив лестницу к окну Матильды, он тихонько поднялся, держа в руке пистолет и удивляясь тому, что его до сих пор не схватили. Жюльен не знал, как себя вести, и попытался обнять девушку, но она, оттолкнув его, приказала прежде всего спустить вниз лестницу. «И это влюбленная женщина! - подумал Жюльен. - И она еще осмеливается говорить, что любит! Такое хладнокровие, такая рассудительность!»

Матильду охватило тяжелое чувство стыда: она ужаснулась того, что затеяла. «Ты имеешь мужественное сердце,- сказала она ему. - Я признаюсь тебе: мне хотелось проверить твою храбрость». Жюльен почувствовал гордость, но это совсем не напоминало то душевное блаженство, которого он испытывал от встречи с госпожой де Реналь. В его ощущениях сейчас не было ничего нежного - лишь бурный восторг честолюбия, а Жульен прежде всего был честолюбивым.

Этой ночью Матильда стала его любовницей. Ее любовные порывы были немного нарочитими. Страстная любовь была для нее скорее каким-то образцом, который нужно было подражать, а не тем, что возникает само по себе. Мадемуазель де Ла-Моль считала, что она выполняет обязанности в отношении самого себя и своего любовника, и поэтому в ее душе не проснулось ни одного достоинства. «Бедняга обнаружил вполне безупречную храбрость,- говорила она себе,- он должен быть ощасливленим, иначе это будет малодушием с моей стороны».

Утром, выбравшись из комнаты Матильды, Жюльен отправился верхом к Медонського леса. Он чувствовал себя скорее удивленным, чем счастливым. Все, что накануне стояло высоко над ним, теперь оказалось рядом или даже значительно ниже. Для Матильды же в событиях этой ночи не было ничего неожиданного, кроме горя и стыда, которые охватили их, вместо того пьянящего блаженства, о котором рассказывается в романах. «Не ошиблась ли я? Или люблю я его?» - говорила она себе.

В последующие дни Жульен был очень удивлен необычной холодностью Матильды. Попытка поговорить с ней закончилась безумными упреками в том, что он словно вообразил, будто получил на нее какие-то особые права. Теперь любовники запылали друг к другу безумной ненавистью и заявили, что между ними все кончено. Жульен заверил Матильду, что все навсегда останется непоколебимой тайной.

Через день после их признания и разрыва Жульен был вынужден признаться себе, что любит мадемуазель де Ла-Моль. Прошла неделя. Он попытался еще раз заговорить с ней о любви. Она оскорбила его, сказав, что не может прийти в себя от ужаса, что отдалась первому встречному. «Первому встречному?» - воскликнул Жюльен и бросился к старинной шпаги, что хранилась в библиотеке. Он чувствовал, что мог бы убить ее тут же на месте. Потом, задумчиво посмотрев на лезвие старой шпаги, Жульен уложил ее снова в ножны и с невозмутимым спокойствием повесил на то же место. Между тем мадемуазель де Ла-Моль теперь с увлеченностью вспоминала о ту удивительную минуту, когда ее почти не убили, думая при этом: «Он достоин быть моим хозяином... Сколько понадобилось бы сплавить вместе этих замечательных юношей из высшего общества, чтобы достичь такого взрыва страсти!»

После обеда Матильда сама заговорила с Жульеном и дала ему понять, что не имеет ничего против прогулки садом. ее снова тянуло к нему. Она с дружеской откровенностью рассказывала ему про свои сердечные переживания, описывала кратковременные увлечения другими мужчинами. Жюльен испытывал ужасных ревности.

Эта безжалостная откровенность продолжалась целую неделю. Тема разговоров, к которой она постоянно возвращалась с какой-то жестокой увлеченностью, была той самой - описания чувств, которые Матильда чувствовала к другим. Страдания любовника приносили ей удовольствие. После одной из таких прогулок, обезумев от любви и горя, Жульен не выдержал. «Вы меня совсем не любите? А я молиться на вас готов!» - воскликнул он. Эти искренние и столь неосмотрительные слова мгновенно изменили все. Матильда, убедившись, что ее любят, сразу почувствовала к нему полное презрение.

И все же мадемуазель де Ла-Моль мысленно оценивала перспективы своих отношений с Жульеном. Она видела, что перед ней человек с возвышенной душой, что мнение его не следует проторенной дорогой, которую проложила посредственность. «Если я стану подругой такого человека, как Жюльен, которому не хватает лишь состояния,- а он у меня есть,- я буду постоянно привлекать к себе всеобщее внимание. Жизнь моя не пройдет незамеченным,- думала она. - Я не только не буду испытывать постоянного страха перед революцией, как мои кузины, которые так дрожат перед чернью, не решаются прикрикнуть на фурмана, я, безусловно, буду играть какую-то большую роль, ведь человек, которого я выбрала,- человек с железным характером и безграничным честолюбием. Чего ему не хватает? Друзей, денег? Я дам ему и то, и другое».

Жюльен был слишком счастливым и слишком потрясенным, чтобы разгадать столь сложные любовные маневры. Он решил, что надо рискнуть и еще раз проникнуть в комнату своей возлюбленной: «Я поцелую ее в последний раз и застрелюсь!». Жульен одним духом взлетел приставною лестнице, и Матильда упала в его объятия. Она была счастливой, ругала себя за ужасную гордость и называла его своим хозяином. За завтраком девушка вела себя весьма неосмотрительно. Можно было подумать, что ей хотелось всему миру поведать о своих чувствах. Но за несколько часов ей уже надоело любить и делать безумства, и она снова стала сама собой. Такой была эта своеобразная натура.

Маркиз де Ла-Моль отправил Жульена с чрезвычайно тайным поручением в Страсбург, и там он встретил своего знакомого по Лон-дона русского князя Коразова. Князь был в восторге от Жульена. Не зная, как выразить ему свою внезапную привязанность, он предложил юноше руку одной из своих кузин, богатой московской наследницы. От такой блестящей перспективы Жульен отказался, но решил воспользоваться другим советом князя: вызвать ревность у своей любимой и, вернувшись в Париж, начать приставать к светской красавицы госпожи де Фервак.

За обедом в доме де Ла-Молей он сел рядом с маршальшею де Фервак, а потом долго и слишком пространно беседовал с ней. Матильда еще до приезда Жульена дала понять своим знакомым, что брачный контракт с главным претендентом па ее руку - маркизом де Круазнуа - можно считать делом решенным. Но все ее намерения мгновенно изменились, только-по она увидела Жюльена. Она ждала, когда бывший любимый заговорит с ней, но тот не сделал ни одной попытки.

Все последующие дни Жульен четко следовал советам князя Коразова. Его русский друг подарил ему пятьдесят три любовных письма.

Пришло время отправлять первый госпожа де Фервак. Письмо содержало всякие высокопарные слова о добродетели - переписывая его, Жульен заснул на второй странице.

Матильда, выяснив, что Жульен не только сам пишет, но и получает письма от папе де Фервак, поступила ему бурную сцену. Жульен прилагал все усилия, чтобы не здатися. он помнил советы князя Коразова о том, что женщину надо держать в страхе, и хотя видел, что Матильда глубоко несчастлива, постоянно повторял себе: «Держать ее в страхе. Только тогда она не будет относиться ко мне с презрением». И продолжал переписывать и отправлять письма госпожи де Фервак.

Один английский путешественник рассказывал о том, как он дружил с тигром: он вырастил его, ласкал, но всегда держал у себя па столе заряженный пистолет. Жульен отдавался своему безграничному счастью лишь в те минуты, когда Матильда не могла прочитать выражение этого счастья в его глазах. Он неизменно придерживался предписанного себе правила и разговаривал с ней сухо и холодно. Ласковая и почти кроткая с ним, она стала теперь еще более высокомерной с домашними. Вечером в гостиной она подзывала к себе Жульена и, не обращая внимания па остальных гостей, долго разговаривала с ним.

Вскоре Матильда с радостью сообщила Жюльена, что беременна и чувствует себя теперь его женой навсегда. Эта весть поразила Жульена; необходимо было сообщить о том, что произошло, маркиза де Ла-Моля. Какой удар ожидал человека, что желала видеть свою дочь герцогиней!

Па вопрос Матильды, не боится ли он мести маркиза, Жюльен ответил: «Я могу жалеть человека, который сделал для меня столько благодеяний, тосковать за тем, что нанес ей бедствия, но я не боюсь, и меня никто никогда не испугает».

Произошла почти безумная разговор с отцом Матильды. Жюльен предложил маркизу, чтобы тот убил его, и оставил даже предсмертную записку. Разъяренный де Ла-Моль выгнал его.

Между тем Матильда сходила с ума от отчаяния. Отец показал ей записку Жульена, и с того момента ее преследовала ужасная мысль: уж не решил Жульен наложить па себя руки? «Если он умрет, я умру тоже,- заявила она. - И это вы будете виноваты в его смерти. Клянусь, что тут же надену траур и сообщу всем, что я вдова Сорель... Имейте это па виду... Ни бояться, пи прятаться я не стану». Любовь ее доходил до безумия. Теперь уже сам маркиз растерялся и решил посмотреть на то, что произошло, более трезво.

Маркиз размышлял несколько недель. Все это время Жюльен жил в аббата Пірара. Наконец после долгих размышлений маркиз решил, чтобы не опозориться, дать будущим супругам земли в Лангедоке и создать Жюльена определенное положение в обществе. Он выхлопотал для него патент гусарского поручика на имя Жюльена Сореля де Ла-Верне, после чего тот должен отправиться к своему полку.

Радость Жульена была безграничной. «Итак,- сказал он себе,- роман мой в конце концов закончился, и я должна благодарить только самому себе. Я сумел заставить полюбить себя эту ужасную гордячку... отец ее не может жить без нее, а она без меня».

Маркиз не желал видеть Жульена, но через аббата Пірара передал ему двадцать тысяч франков, добавив: пап де Ла-Верне должен считать, что получил эти деньги от своего отца, называть которого нет необходимости. Господин де Ла-Верне, возможно, сочтет уместным сделать подарок папе Сорелю, плотники в Вер"єрі, который заботился о нем в детстве.

За несколько дней кавалер де Ла-Верне гарцевал па замечательном эльзасском жеребцы, который стоил ему шесть тысяч франков. Его зачислили в полк в чине поручика, хотя он никогда не был подпоручиком. Его бесстрастный вид, строгий и почти злой взгляд, бледность и постоянная хладнокровие - все это заставило заговорить о нем с первого же дня. Очень быстро его безупречная и очень сдержанная вежливость, ловкость в стрельбе и фехтовании отбили желание у остряков громко шутить с него. Жульен отправил своему воспитателю, бывшему вер"єрському кюре, г-ну Шелану, пятьсот франков и попросил раздать их беднякам.

И вот в разгар его честолюбивых мечтаний вспыхнула гроза. К Жюльену прибыл посланец с письмом от Матильды: она требовала его немедленного возвращения в Париж. Когда они встретились, Матильда показала ему письмо от отца: тот обвинял Жульена в корыстолюбии и сообщал, что никогда не согласится на этот брак. Выяснилось, что маркиз обратился к госпоже де Реналь с просьбой написать любые сведения о бывшего воспитателя ее детей. Письмо-ответ был ужасным. Госпожа де Реналь весьма подробно, ссылаясь на свой моральный долг, писала, что бедность и жадность побудили юношу, способного па чрезвычайное лицемерие, свести слабую и несчастную женщину, и таким образом создать себе положение и выйти в люди. Жульен не признает никаких законов религии, а одним из способов достичь успеха для него является соблазнения женщины.

«Я не смею осуждать папа де Ла-Моля,- произнес Жульен, дочитав до конца. - Он поступил правильно и понимаю. Какой отец согласится отдать свою любимую дочь такому человеку? Прощайте!» Сев в почтовую карету, Жульен помчался к Вер"єра. Там в лавке оружейника он купил пистолет и вошел в церковь.

Пролупав благовест церковного колокола. Все высокие окна храма были затянуты темно-красными занавесями. Жюльен остановился позади лавки Госпожи де Реналь. При взгляде на эту женщину, которая его так любила, рука Жульена дрогнула, и он промахнулся. Тогда он стрелив то раз - она упала. Жульена схватили, надели наручники и посадили. Все произошло так быстро, что он ничего не почувствовал и уже через несколько секунд спал мертвым сном.

Госпожа де Реналь не был ранен смертельно. Одна пуля пробила его шляпу, другая попала в плечо и - странная вещь! - отскочила от плечевой кости, ударившись о стену. Госпожа де Реналь уже давно всем сердцем желала умереть. Письмо папу де Ла-Молю, которого ее заставил написать настоящий духовник, был последним отчаянием ее души. Умереть от руки Жульена она считала для себя за блаженство. Едва придя в себя, она послала горничную Элизу к тюремщика Жульена с несколькими луїдорами и просьбой ради Бога не обращаться с ним жестоко.

До тюрьмы явился следователь. «Я совершил убийство с заранее обдуманными намерениями,- заявил Жюльен. - Я заслуживаю смерти и жду ее».

Потом он написал мадемуазель де Ла-Моль: «Я отомстил за себя... Па сожалению, мое имя попадет в газеты, и мне не удастся исчезнуть из этого мира незаметно. Прошу простить меня за это. За два месяца я умру... Не говорите обо мне никогда, даже моему сипу: молчание - это единственный способ почтить мою память. Вы меня забудете... проявите же при этих обстоятельствах достойную твердость. Пусть то, что должно произойти, произойдет тайком, не знеславивши Вас... Через год после моей смерти женитесь с господином де Круазнуа, я Вам приказываю как ваш муж. К Вам обращены мои последние слова, как и мои последние пылкие чувства».

Он стал думать о раскаянии: «А в чем, собственно, я должен каяться? Меня оскорбили самым жестоким образом, я убил, я заслуживаю па смерть, но это и все. Я умираю после того, как свел счеты с человечеством. Мне нечего больше делать на земле!» Через некоторое время он узнал, что госпожа де Реналь осталась жива. И только теперь Жюльен почувствовал раскаяние в совершенном преступлении: «Значит, она будет жить! - повторял он. - Она будет жить, и простит, и будет любить меня...»

К Вер"єра прибыла Матильда де Ла-Моль, с паспортом на имя госпожи Мишле в одежде простолюдинки. Она вполне серьеВНО предложила Жюльена совершить двойное самоубийство. Ей казалось, что она видит в Жульєні воскресшего Бонифаса де Ла-Моля, но только еще более героического.

Матильда бегала по адвокатах, и наконец после недельных ходатайств ей удалось добиться приема у господина де Фрілера. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы заставить Матильду признаться, что она дочь его могущественного противника, маркиза де Ла-Моля. Обдумав пользу, которую можно было извлечь из этой истории, аббат решил, что держит Матильду в руках. Он дал ей понять (конечно, он врал), что у него есть возможность повлиять на прокурора и присяжных с тем, чтобы смягчить приговор.

Жюльен чувствовал себя недостойным такой самоотверженной привязанности Матильды. И, правду говоря, ему было не по себе от всего ее героизма: он распознал в нем тайную потребность поразить мир своим необычным любовью. «Как странно,- говорил себе Жюльен,- что подобное пылкая любовь оставляет меня до такой степени равнодушным». Честолюбие умерло в его сердце, и из праха появилось новое чувство; он называл его раскаянием. Он снова был безумно влюблен в госпожу де Реналь и никогда не вспоминал о своих успехах в Париже.

Ресниц даже попросил Матильду отдать их будущего ребенка какой-нибудь кормилице в Вер"єрі, чтобы госпожа де Реналь могла присматривать за ней. «Пройдет пятнадцать лет, и это любви, которое вы сейчас испытываете ко мне, будет казаться вам навіженством»,- сказал он ей и подумал, что через пятнадцать лет госпожа де Реналь будет обожать его сына, а Матильда его забудет.

Госпожа де Реналь, едва успев приехать в Безансон, сразу же собственноручно написала каждому из тридцати шести присяжных письма, умоляя их оправдать Жульена. Она писала, что не сможет жить, если осудят невинного человека па смерть. Ведь все в Вер"єрі знали, что на этого несчастного юношу и ранее находило какое-то затмение. Она отмечала благочестия Жульена, отличное знание Священного Писания и умоляла присяжных не проливать безвинную кровь.

Днем суда до Безансона сошлось населения всей провинции. Уже за несколько дней в гостиницах не осталось ни одного свободного уголка. Сначала Жюльен не хотел выступать в суде, но потом сдался на уговоры Матильды. Увидев Жюльена, зал сочувственно зашумел. Ему сегодня нельзя было дать и двадцати лет; одет он был очень просто, но с большим изяществом. Все решили, что он гораздо лучше, чем на портрете.

В своей последней речи Жульен сказал, что не просит никакого снисхождения в суд; преступление его ужасно и он заслуживает смерти. Он также понимает, что главный его преступление заключается в том, что он, человек низкого происхождения, которой повезло получить образование, осмелился войти в так называемое отборное общество.

За несколько часов ему вынесли приговор - смертную казнь.

Сидя в каземате для осужденных па смерть, Жюльен вспоминал рассказ о том, как Дантон накануне смерти говорил, что глагол «гільйотинувати» нельзя спрягать во всех временах. Можно сказать: меня будет гільйотиновано, но нельзя: меня гільйотиновано. Жульен отказался подписать апелляцию, чувствуя в себе сейчас достаточно мужества, чтобы достойно умереть.

Через час, когда он крепко спал, его разбудили чьи-то слезы, которые капали ему па руку,- это пришла госпожа де Реналь. Он бросился к ее ногам, умоляя простить за все. Прижавшись друг к другу, они долго плакали... Госпожа де Реналь призналась ему, что того рокового письма составил ее духовник, а она лишь переписала его, но Жюльен уже давно простил ей.

Через некоторое время кто-то сообщил господину де Реналю о визите его жены до тюрьмы, и он потребовал, чтобы она немедленно вернулась домой. Пришла Матильда, но ее присутствие только раздражало Жульена.

Жульен все острее чувствовал свое одиночество и пришел к выводу, что это вызвано тем, что рядом с ним нет Госпожа де Реналь: «Вот откуда мое одиночество, а вовсе не от того, что в мире нет Бога справедливого, доброго, всемогущего, чужого для злобности и лестивості! О, если бы он только существовал! Я бы упал к его ногам. «Я заслужил смерть,- сказал бы я ему,- но, великий Боже, добрый милосердный Боже, отдай мне ту, которую я люблю!»

Госпожа де Реналь, словно услышав его мольбу, убежала из дома и добилась разрешения видеться с Жульеном дважды в день. Он взял с нее клятвенное обещание, что она будет жить и возьмет под свою опеку сына Матильды. Днем казни Жюльена Сореля светило солнце, заливая все своим благодатным светом. Жюльен чувствовал себя бодрым и спокойным.

Матильда проводила своего возлюбленного до могилы, которую он сам себе выбрал. Труппу сопровождала большая процессия священников. Матильда же втайне от всех, в наглухо завешенной карете, везла, положив себе на колени, голову мужчины, которого так любила. Поздно ночью процессия добралась до вершины, и здесь, в маленькой пещере, ярко освещенной множеством свечей, отслужили заупокойную мессу. Матильда собственноручно похоронила голову своего возлюбленного. Благодаря ее заботам пещеру были украшены мраморными статуями, заказанными за большие деньги в Италии. А госпожа де Реналь не нарушила своего обещания. Она не наложила на себя руки, но за три дня после казни Жюльена умерла, обнимая своих детей.

Роман Стендаля «Красное и черное» — вершина французского реализма. Здесь и поразительная детализация, и подробно описанные политические, социальные и психологические реалии того времени. Однако герой романа — Жульен Сорель — принадлежит к романтическим героям, поэтому его бытие в типичных для эпохи обстоятельствах оборачивается трагедией.

«Красное и черное» — это книга, название которой уже много лет заставляет читателей размышлять и анализировать, что же за ним стоит. При прочтении произведения ответ на этот вопрос не становится очевидным и предполагает многовариантность, которую каждый разрешает для себя сам. Прямые ассоциации появляются в первую очередь с внутренним состоянием Жульена Сореля, в котором сочетались желание найти себя, совершить подвиг, стать образованным человеком, но одновременно с этим и корысть, тщеславие, цель достичь успеха любыми способами. Так же название указывает и на общую проблематику произведения. Два эти цвета: красный и черный, в своей комбинации символизируют некую тревожность, борьбу, которая происходит внутри людей и вокруг них. Красный - это кровь, любовь, желание, черный - низменные побуждения, предательство. В своей смеси эти цвета рождают драму, которая происходит в жизни героев.

Красное и черное – цвета рулетки, символ азарта, ставшего жизненной силой главного героя. Он поочередно ставил и на красное (на помощь любовниц, на свое обаяние и т.д.), и на черное (на коварство, на подлость и т.д.). На эту мысль наталкивает роковое увлечение самого автора: он был страстным игроком.

Другая интерпретация: красное – мундир военного, черное – сутана священника. Герой метался между мечтой и реальностью, и этот конфликт желаемого и действительного его погубил.

Также сочетание этих цветов образует трагический финал честолюбивого героя: кровь на земле, красное и черное. Несчастный юноша мог так много, а смог всего лишь обагрить землю кровью своей любовницы.

Кроме того, многие исследователи предполагают, что контрастное сочетание цветов означает основной конфликт романа – выбор между честью и смертью: либо пролить кровь, либо дать очернить себя.

О чем книга?

Стендаль рассказывает читателям о жизни молодого юноши Жюльена Сореля который устраивается гувернером в дом г-на де Реналя и его жены. На протяжении книги читатель наблюдает за внутренней борьбой этого целеустремленного человека, его эмоциями, поступками, ошибками, умудряясь негодовать и сопереживать одновременно. Важнейшей линией романа является тема любви и ревности, сложных взаимоотношений и чувств людей разных возрастов и разного положения.

Карьера завела юношу на самый верх, сулила множество радостей, среди которых он искал лишь одну – уважения. Честолюбие толкало его вперед, но оно же загнало в тупик, ведь мнение общества оказалось для него дороже жизни.

Образ главного героя

Жульен Сорель - сын плотника, отлично знающий латынь, сообразительный, целеустремленный и симпатичный молодой человек. Это юноша, который знает чего хочет, и который готов идти на любые жертвы, чтобы достичь своих целей. Юноша честолюбив и сообразителен, он жаждет славы, успеха, мечтая сначала о военном поприще, а затем о карьере священника. Многие поступки Жюльена продиктованы низменными мотивами, жаждой мести, жаждой признания и поклонения, но он является не отрицательным персонажем, а скорее противоречивым и сложным характером, поставленным в непростые жизненные условия. В образе Сореля содержатся черты характера революционера, одаренного простолюдина, который не готов мириться со своим положением в обществе.

Комплекс плебея заставляет героя стесняться своего происхождения и искать дорогу в другую социальную реальность. Именно этим болезненным самомнением объясняется его напористость: он уверен, что достоин большего. Неслучайно его кумиром становится Наполеон – выходец из народа, сумевший подчинить себе сановников и вельмож. Сорель твердо верит в свою звезду, и только, поэтому теряет веру в Бога, в любовь, в людей. Его беспринципность приводит к трагедии: попирая устои общества, он, как и его кумир, оказывается отторгнутым и изгнанным им.

Тематика и проблематика

В романе поднимается много проблем. Это и выбор жизненного пути, и формирование характера, и конфликт человека с обществом. Для рассмотрения любой из них важно понимать исторический контекст: Великая Французская революция, Наполеон, умонастроения целого поколения молодежи, Реставрация. Стендаль мыслил этими категориями, он принадлежал к числу тех людей, которые лично видели слом общества и были под впечатлением от этого зрелища. Помимо глобальных проблем, которые носят социальный характер и связаны с событиями эпохи, в произведении описаны также сложности взаимоотношений между людьми, любовь, ревность, предательство - то есть то, что существует вне времени и всегда воспринимается читателями близко к сердцу.

Основная проблема в романе «Красное и черное», это, конечно же, социальная несправедливость. Талантливый простолюдин не может пробиться в люди, хоть он и умнее знати, и способнее ее. В своей же среде этот человек тоже себя не находит: его ненавидят даже в семье. Неравенство ощущается всеми, поэтому одаренному юноше завидуют и всячески мешают реализовать свои умения. Такая безысходность толкает его на отчаянные шаги, а показная добродетель священников и сановников лишь утверждают героя в намерении пойти наперекор моральным устоям общества. Эта мысль подтверждается историей создания романа «Красное и черное»: автор нашел в газете заметку о казни молодого человека. Именно этот краткий отчет о чужом горе вдохновил его додумать недостающие подробности и создать реалистический роман, посвященный проблеме социального неравенства. Конфликт личности и среды он предлагает расценивать не так однозначно: люди не вправе отнимать жизнь у Сореля, ведь именно они сделали его таким.

В чем смысл романа?

Сама история, заложенная в романе - это не выдумка, а реальные события, которые очень впечатлили Стэндаля. Именно поэтому в качестве эпиграфа автором выбрана фраза Дантона «Правда. Горькая правда». Так случилось, что однажды, читая газету, писатель прочитал о судебном деле Антуана Берте, с которого и был списан образ Сореля. В связи с этим еще очевиднее становится социальная проблематика произведения, которая характеризует непростую эпоху и заставляет задуматься о ней. Тогда перед человеком очень остро стоял вопрос выбора: сохранить в бедности свою душевную чистоту или напролом и по головам идти к успеху. Жульен хоть и выбирает второе, но тоже лишен возможности чего-то добиться, ведь безнравственность никогда не станет основой счастья. Лицемерное общество охотно закроет на нее глаза, но лишь до некоторых пор, и когда откроет, тут же отгородится от застигнутого врасплох преступника. Значит, трагедия Сореля – это приговор беспринципности и честолюбию. Настоящая победа личности – это уважение к себе, а не бесконечные поиски этого уважения со стороны. Жульен проиграл, так как не смог принять себя таким, какой он есть.

Психологизм Стендаля

Психологизм является характерной чертой творчества Стэндаля. Он проявляется в том, что наряду с рассказом о действиях и поступках персонажа и общей картиной описываемых событий, автор на более высокой ступени анализа описывает причины и мотивы действий героя. Таким образом, писатель балансирует на грани между кипящими страстями и анализирующим их разумом, создавая ощущение, что в то же самое время, когда герой совершает поступок, за ним ведется непрерывное наблюдение. Например, это всевидящее око показывает читателю, как Жульен бережно укрывает от глаз свой приговор: маленького Наполеона, почитание которого уже накладывало свой отпечаток на действия героя с самого начала его пути. Эта выразительная деталь указывает нам на душу Сореля – трепещущего мотылька, стремящегося к огню. Он повторил судьбу Наполеона, завоевав желаемый мир, но не сумев его удержать.

Жанровое своеобразие романа

Роман сочетает в себе черты романтизма и реализма. Об этом свидетельствует жизненная основа истории, наполненная глубокими и разнообразными чувствами и идеями. Это черта реализма. Но вот герой – романтический, наделенный специфическими чертами. Он конфликтует с обществом, при этом незауряден, образован и красив. Его одиночество – гордое стремление возвыситься над толпой, свою среду он презирает. Ум и способности его трагически остаются не нужными и не реализованными. Природа идет по его стопам, обрамляя чувства и события в его жизни своими красками.

Произведение часто характеризуют как психологическо-социальное, и с этим трудно не согласиться, так как в нем необычно перемешаны события действительности и подробная оценка внутренних мотивов героев. На протяжении всего романа читатель может наблюдать постоянное соотнесение внешнего мира в целом и внутреннего мира человека, и до конца не выясненным остается, какой же из этих миров наиболее сложен и противоречив.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

«Красное и черное» краткое содержание по главам вы можете прочитать для возобновления в памяти всех важных деталей романа.

Стендаль «Красное и черное» краткое содержание по главам

«Красное и черное» краткое сокращение по главам вы сможете прочитать минут за 30-40.

Хроника XIX века

«Красное и черное» краткое содержание 1 часть

Городок Верьер, пожалуй, одно из самых живописных во всем Франш-Конте. Белые домики с островерхими крышами из красной черепицы раскинулись по склону холма, где мощные каштаны поднимаются из каждой лощинку. В окрестности много лесопилок, которые способствуют росту благосостояния большинства жителей, скорее похожих на крестьян, чем на городских жителей. Есть в городе и замечательная цвяхарна фабрика, принадлежащая мэру.

Мэр города Верььера, господин де Реналь, кавалер нескольких орденов, выглядел весьма степенно: волосы с сединой, орлиный нос, одетый во все черное. Одновременно в выражении его лица было много самодовольства, чувствовалась какая ограниченность. Казалось, что все таланты этого человека сводились к тому, чтобы заставить любого, кто ему был виноват, платить вовремя, с уплатой же собственных долгов тянуть как можно дольше. Мэру принадлежал построенный на доходы от цвяхарни большой и красивый дом с прекрасным садом, окруженным чугунной решеткой,

На склоне холма, на высоте сотни футов над рекой Ду раскинулся прекрасный городской бульвар, откуда открывался вид на один из живописных уголков Франции, Местные жители весьма ценили красоту своего края: она привлекала иностранцев, чьи деньги обогащали владельцев отелей и приносили прибыль всему городу.

Верьерський кюре господин Шелан, сохранивший в свои восемьдесят лет железное здоровье и железный характер, проживал здесь уже пятьдесят шесть лет. Он крестил почти всех жителей этого города, каждый день венчал молодых людей, как когда-то венчал их дедов.

Сейчас же он переживал не лучшие свои дни. Дело в том, что, несмотря на несогласие городского мэра и директора дома призрения, местного богача господина Вально, кюре способствовал посещению тюрьмы, больницы и дома призрения приезжим из Парижа господином Аппер, чьи либеральные взгляды весьма беспокоили богатых владельцев домов города. Прежде всего они беспокоили господина де Реналь, который был убежден, что со всех сторон его окружают либералы и завистники. Чтобы противопоставить себя этим мануфактурщика, которые проникли в толстосумы, он решил взять своим детям гувернера, хотя особой необходимости в этом и не видел. Мэр остановил свой выбор на младшему сыну лесопильщика Сореля. Это был молодой богослов, почти священник, который прекрасно знал латынь, к тому же его рекомендовал сам кюре. Хотя некоторые сомнения относительно его порядочности у господина де Реналь все же оставались, потому что молодой Жульен Сорель был любимцем старого врача, кавалера ордена Почетного легиона, тоже, скорее всего, тайного агента либералов, поскольку был участником наполеоновских походов.

О своем решении мэр сообщил жену. Госпожа де Реналь, высокая, статная женщина, считалась первой красавицей. В ее виде, в манере держаться было что-то простодушное и юное. Ее наивная грация, какая-то скрытая страстность могли бы, пожалуй, пленить сердце парижанина. Но если бы госпожа де Реналь узнала, что способна произвести впечатление, то сгорела бы от стыда. Громкую славу ее добродетели принесли бесплодные ухаживания господина де Вально. А поскольку она избегала в Верьере любых развлечений, то о ней стали говорить, что она слишком кичится своим происхождением. Госпожа де Реналь же хотелось только одного — чтобы никто не мешал ей бродить ее великолепным садом. Это была простая душа: она никогда не осуждала своего мужа и не могла признаться самой себе, что ей с ним скучно, ведь не представляла, что между супругами могут быть другие, более нежные отношения.

Отец Сорель чрезвычайно удивился, а еще больше обрадовался предложению господина де Реналь относительно Жульена. Он никак не мог понять, ради чего такая почтенная человеку могло прийти в голову взять к себе его дармоеда-сына и еще предложить триста франков в год со столом и одеждой.

Подойдя к своей мастерской, отец Сорель не нашел Жюльена у пилы, где ему надлежало быть. Сын сидел верхом на стропилах и читал книгу. Ничего более ненавистного для старика Сореля не было. Он еще мог простить Жульен его невзрачный строение, которое было малопригодной для физической работы, но эта страсть к чтению выводила его из себя: сам он читать не умел. Мощный удар вышиб книгу из рук Жюльена, а второй удар обрушился ему на голову. Весь в крови, Жюльен соскочил на землю, его щеки пылали. Это был невысокий юноша лет восемнадцати, довольно хрупкий, с неправильными, но тонкими чертами лица и каштановыми волосами. Большие черные глаза, которые в минуту спокойствия сверкали умом и огнем, сейчас горели самой лютой ненавистью. Стройный и гибкий стан юноши свидетельствовал скорее о ловкость, чем о силе. С самых ранних лет его задумчивый виде чрезмерная бледность наводили отца на мысль, что его сыпь не жилец на белом свете, а если и выживет, то станет для семьи обузой. Все домашние презирали его, и он ненавидел своих братьев и отца.

Жульен нигде не учился. Отставной врач, к которому он привязался всем сердцем, научил его латыни и истории. Умирая, старый завещал мальчику свой крест Почетного легиона, остатки маленькой пенсии и тридцать — сорок томов книг.

следующий день старик Сорель отправился в дом мэра. Увидев, что господину мэру прямо-таки хочется взять его сына, хитрый старый добился того, чтобы содержание Жульена был повышен до четырехсот франков в год.

Между тем Жульен, узнав, что его ожидает должность воспитателя, еще ночью ушел из дому, решив спрятать в надежное место свои книги и крест Почетного легиона. Он отнес все это к своему приятелю Фуке, молодому лесоторговца, обитавший высоко в горах.

Следует сказать, что решение стать священником он принял не так давно. С самого детства Жульен бредил военной службой. Потом, уже подростком, он с замиранием сердца слушал рассказы старого полкового врача о сражениях, в которых тот участвовал. Но когда Жюльен исполнилось четырнадцать лет, он увидел, какую роль в окружающем его мире играет церковь.

Он прекратил говорить о Наполеоне и заявил, что собирается стать священником. Его постоянно видели с Библией в руках, он заучивал ее наизусть. Перед добрым старым кюре, что наставлял его в богословии, Жульен не позволял себе высказывать других чувств, кроме благочестия. Кто бы мог подумать, что в этом юноше с нежным девичьим лицом таилась непоколебимая решимость претерпеть все, чтобы пробить себе дорогу, а это прежде всего означало вырваться из Верьера; родину свою Жульен ненавидел.

Он повторял себе, что Бонапарт, неизвестный и бедный поручик, стал властелином мира с помощью своей шпаги. Во времена Наполеона военная доблесть была необходимой, но теперь все изменилось. Теперь священник в сорок лет получает плату втрое большую, чем самые известные наполеоновские генералы.

Но однажды он все же выдал себя внезапной вспышкой того огня, томил его душу. Однажды на обеде, в кругу священников, где его представили как настоящее чудо премудрости, Жульен вдруг начал горячо превозносить Наполеона. Чтобы наказать себя за неосмотрительность, он привязал к груди правую руку, притворившись, будто вывихнул ее, и ходил так целых два месяца. После этой, им же самим выдуманной, кары он простил себя.

Госпожа де Реналь не нравилась идея мужа. Она представляла себе грубого неряху, который будет орать на ее любимых мальчиков, а может, даже сечь. Но она была приятно удивлена, увидев крестьянского перепуганного парня, совсем еще мальчика, с бледным лицом. Жульен же, увидев, что красивая и нарядная дама называет его «господин», ласково разговаривает с ним и просит не рубить ее детей, если они не будут знать уроков, просто растаял.

Когда весь ее страх за детей окончательно рассеялся, госпожа де Реналь с удивлением заметила, что Жюльен необыкновенно красивый. ее старшему сыну было одиннадцать, и они с Жюльеном могли стать товарищами. Юноша признался, что впервые входит в чужой дом и поэтому нуждается в ее покровительства. «Госпожа, я никогда не буду бить ваших детей, клянусь вам перед Богом», — произнес он и осмелился поцеловать ей руку. Ее очень удивил этот жест, и только потом, подумав, она возмутилась.

Мэр издал Жульен тридцать шесть франков за первый месяц, взяв с него слово, что из этих денег старый Сорель не получит ни одного су и что отныне юноша не будет видеться с родными, чьи манеры не подходят для детей де Реналь.

Жульен пошили новый черную одежду и предстал перед детьми, словно воплощенная уважительность. Тон, которым он обратился к детям, поразил госпожи де Реналь. Жульен сказал им, что будет учить их латыни, и продемонстрировал свою удивительную способность читать наизусть целые страницы из Священного Писания, причем с такой легкостью, словно он говорил на родном языке.

Вскоре титул «господин» закрепился за Жюльеном — отныне даже слуги не смели отрицать его право на это. Не прошло и месяца после появления в доме нового воспитателя, как уже сам господин де Реналь стал относиться к нему с уважением. Старый кюре, который знал о захвате юноши Наполеоном, не поддерживал никаких отношений с господином к Реналь, поэтому уже никто не мог выдать им давнюю страсть Жюльена к Бонапарту; сам же он говорил о нем не иначе как с отвратительностью.

Дети обожали Жульена, он же не испытывал к ним никакой любви. Холодный, справедливый, бесстрастный, но тем не менее любимый, потому что его появление рассеяла скуку в доме, он был хорошим воспитателем. Сам же он испытывал лишь ненависть и отвращение к этому высшему свету, куда его допустили к самому краешку стола.

Свою госпожа юный гувернер считал красавицей и вместе с тем ненавидел за ее красоту, видя в этом препятствие на своем пути к процветанию. Госпожа де Реналь принадлежала к числу тех провинциалок, которые поначалу могут казаться глупенький. Она не имела никакого жизненного опыта, не пыталась блеснуть в разговоре. Наделена тонкой и гордой душой, в своем бессознательном стремлении к счастью она часто просто не замечала того, что делали эти грубые люди, которыми окружила ее судьба. Она не проявляла никакого интереса к тому, что говорил или делал ЕЕ человек. Единственным, на что, по сути, она обращала внимание, были ее дети.

Госпожа де Реналь, богатая наследница богобоязненной тетки, воспитанная в иезуитском монастыре и отдана замуж шестнадцати лет за немолодого дворянина, за всю свою жизнь никогда не чувствовала и не видела ничего, что хоть немного было похоже на любовь. А то, о чем она узнала из нескольких романов, случайно попавших ей в руки, казалось ей чем-то совершенно исключительным. Благодаря этому неведению госпожи де Реналь, целиком увлечена Жюльеном, пребывала в полном блаженстве, и ей даже не приходило в голову упрекать себя за то.

Случилось так, что горничная госпожи де Реналь, Элиза, влюбилась в Жульена. На исповеди она призналась в этом аббату Шелан и сказала, что получила наследство и теперь хотела бы жениться на Жюльеном. Кюре искренне порадовался за Элизу, но, к его удивлению, Жюльен решительно отказался от этого предложения, объяснив, что решил стать священником.

Летом семья де Реналь переехала в свое имение в Вержи, и теперь Жульен целые дни проводил с госпожой де Реналь, которая уже начинала понимать, что любит его. Но любил ее Жульен? Все, что он делал для сближения с этой женщиной, которая, безусловно, ему нравилась, он делал вовсе не из настоящей любви, которого, увы, не чувствовал, а через фальшивое представление о том, что именно так он может выиграть героическую битву с тем классом, который он так ненавидел.

Чтобы утвердиться в своей победе над врагом, в то время, когда господин де Реналь ругал и проклинал «этих жуликов и якобинцев, что набивали себе кошельки», Жульен осыпал страстными поцелуями руку его жены. Бедная госпожа де Реналь спрашивала себя: «Неужели я люблю? Ведь никогда в жизни я не испытывала к мужу ничего похожего на эту ужасную мару! Ни притворства еще не запятнало чистоты этой невинной души, которая была введена в заблуждение страстью, которой никогда не испытывала.

За несколько дней Жульен, сознательно осуществляя свой план, сделал ей предложение. «Я еще потому имею преуспеть в этой женщины, — продолжало нашептывать ему его мелкое тщеславие, — что, когда потом кому-нибудь придет в голову упрекнуть меня жалким званием гувернера, я смогу намекнуть, что меня на это толкнуло любви».

Жульен добился своего, они стали любовниками. Ночью, перед первым свиданием, когда он сказал госпожа де Реналь, что придет к ней, Жульен не помнил себя от страха. Но, увидев госпожу де Реналь, такую прекрасную, он забыл все свои тщеславные расчеты. Сначала он опасался, что к нему относятся как к любовнику-слуге, но потом его опасения рассеялись, и он сам со всем пылом юности влюбился до беспамятства.

Госпожа де Реналь страдала оттого, что на десять лет старше Жульена, не встретила его раньше, когда была моложе. Жюльена, конечно, подобные мысли в голову не приходили. Любовь его значительной степени все еще было скорее тщеславием: Жульен радовался, что он, бедный, ничтожное, жалкое существо, обладает такой красавицей. Высокое положение его возлюбленной невольно повышало его в собственных глазах. Госпожа де Реналь, в свою очередь, находила духовное наслаждение в том, что имела возможность наставлять в любых мелочах этого даровитого юношу, который, как все считали, далеко пойдет. Однако угрызения совести и страх перед разоблачением ежечасно терзали душу бедной женщины.

Внезапно заболел младший сын госпожи де Реналь, и ей стало казаться, что это Божья кара за грех. «Ад, — говорила она, — ад — ведь это было бы милостью для меня: значит, мне было бы подарено еще несколько дней на земле, с ним … Но ад в этой жизни, смерть моих детей … И однако, возможно, этой ценой мой грех был бы искуплен … О Боже великий, не дай мне прощение такой ужасной ценой! Эти несчастные дети, разве они виноваты перед тобой! Я, одна я виновата! Я согрешила, я люблю человека, который не муж мне ». К счастью, мальчик выздоровел.

Их роман не мог долго оставаться тайной для прислуги, однако сам господин де Реналь ничего не знал. Горничная Элиза, встретив господина Вально, поделилась с ним новостью: в ее хозяйки роман с молодым гувернером. В тот же вечер господин де Реналь получил анонимное письмо, где сообщалось о измене жены. Любовники догадывались, кто является автором письма, и выработали свой план. Вырезав из книги буквы, они составили своего анонимного письма, использовав бумагу, подаренный господином Вально: «Дамы. Все ваши приключения является известны, а лица, заинтересованные в том, чтобы положить им конец, предупреждены. Руководствуясь добрыми чувствами к вам, у меня еще не совсем исчезли, предлагаю вам раз и навсегда порвать с этим мальчишкой. Если вы настолько благоразумны, что воспользуетесь этим советом, ваш муж будет считать, что сообщение, которое он получил, ложное, и его так и оставят в этом заблуждении. Знайте, тайна ваша в моих руках: трепещите, несчастная! Настало время, когда вы должны склониться перед моей волей ».

Госпожа де Реналь сама передала мужу письма, полученного словно от какого подозрительного субъекта, и потребовала немедленно освободить Жульена. Сцена была разыграна блестяще — господин де Реналь ей поверил. Он быстро понял, что, отказав Жульен, повлечет тем самым скандалы и сплетни в городе, и все решат, что гувернер действительности является любовником его жены. Госпожа де Реналь помогала мужу утвердиться в мысли, что все окружающие попросту завидуют им.

Интерес к Жульена, слегка подогретая разговорами о его романе с госпожой де Реналь, усиливалась. Юного богослова приглашали дома богатых горожан, а пап Вально предложил ему перейти гувернером к его детям, увеличив содержание в восемьсот франков. Весь город живо обсуждало новую любовную историю. Ради собственной безопасности и во избежание дальнейших подозрений, Жульен и госпожа де Реналь решили расстаться.

Между тем пап де Реналь угрожал публично разоблачить происки «этого негодяя Вально» и даже вызвать его на дуэль. Госпожа де Реналь понимала, к чему это может привести, и за каких 2:00 сумела убедить мужа, что ему следует держаться сейчас можно приязнише с Вально. Наконец пап де Реналь уже собственным умом дошел до чрезвычайно тяжелой для него мысли в отношении денег: для них слишком невыгодным, чтобы сейчас, в самый разгар городских сплетен, Жульен остался в городе и пошел на службу к господину Вально. Для победы де Реналь над его противником необходимо, чтобы Жульен уехал из Верьера и поступил в семинарию в Безансоне, как советовал наставник юноши, аббат Шелан. Но в Безансоне надо было на что-то жить, и госпожа де Реналь умоляла Жульена принять деньги от мужа. Юноша утешал свою спесь надеждой на то, что возьмет эту сумму только в долг и оплатит его с процентами в течение пяти лет. Однако в последний момент он наотрез отказался от денег, к великой радости господина де Реналь.

Накануне отъезда Жульен удалось попрощаться с госпожой де Реналь: он тайком прокрался в ее комнату. Но свидание их было горьким: обоим казалось, что они расстаются навсегда.

Приехав в Безансона, он подошел к воротам семинарии, увидел железный золоченый крест и подумал: «Вот оно, это ад на земле, из которого мне уже не выйти! Ноги подкашивались.

Ректор семинарии господин Пирар получил от верьерського кюре Шелан письмо, в котором тот восхвалял понятливость, память и замечательные способности Жульена и просил для него стипендии, если тот составит необходимые экзамены. Аббат Пирар 3:00 экзаменовал юноши и настолько был поражен его знаниями в латыни и теологии, принявший в семинарию хотя и на небольшую стипендию, а также проявил большую милость, поселив в отдельной келье.

Новом семинаристу надо было выбрать себе духовника, и он остановился на аббат Пирар, но вскоре узнал, что у ректора много врагов среди иезуитов, и подумал, что поступил опрометчиво, не подозревая, что будет значить для него позже этот выбор.

Все первые шаги Жульена, перекопано, что он действует осторожно, оказались, как и выбор духовника, слишком Провидение. Введенный в заблуждение той самонадеянностью, присущая людям с воображением, он воспринимал своих намерениях за факты, которые сбылись, и считал себя непревзойденным лицемером. «Увы! Это единственное мое оружие! — Рассуждал он.- Если бы сейчас были другие времена, я бы зарабатывал свой хлеб делами, которые говорили бы сами за себя перед лицом неприятеля ».

Примерно десять семинаристов были окружены ореолом святости: они видели видения. Бедные юноши почти не выходили из лазарета. Еще в сотни семинаристов крепкая вера сочеталась с неутомимым прилежанием. Они работали так, что едва таскали ноги, но толку было мало. Остальные были просто темными невеждами, что вряд ли были способны объяснить, что означают латинские слова, которые они визуджувалы с утра до ночи. Этим простым крестьянским ребятам казалось, что зарабатывать на хлеб, изучив несколько слов на латыни, гораздо легче, чем копаться в земле. С первых же дней Жульен решил, что быстро добьется успеха. «В любой работе нужны люди с головой, — размышлял он.- У Наполеона я стал бы сержантом, посреди этих будущих попов я буду старшим викарием».

Жульен не знал одного: быть первым считалось в семинарии грехом гордыни. Со времен Вольтера французская церковь поняла, что ее настоящие враги — это книги. Большие успехи в науках, и даже в священных науках, казались ей подозрительными, и не безосновательно, потому что никто не сможет мешать образованному человеку перейти на сторону врага! Жульен много работал и быстро овладел знания, весьма полезные для служителя церкви, хотя, по его мнению, они были полностью ложными и не вызывали у него никакого интереса. Он думал, что о нем все забыли, не подозревая, что господин Пирар получил и сжег много писем от госпожи де Реналь.

В ущерб себе, после многих месяцев обучения Жульен все еще сохранял вид человека мыслящего, что давало семинаристам основания дружно его ненавидеть. Все счастье его сотоварищей заключалось преимущественно в тривному обеда, все они чувствовали благоговение перед людьми в одежде из тонкого сукна, а образование заключалась в безграничной и безусловной уважении к деньгам. Сначала Жульен чуть не задыхался от чувства презрения к ним. Но в конце концов в нем шевельнулась жалость к этим людям, убежденных, что духовный сап предоставит им возможность долго и постоянно наслаждаться этим великим счастьем — сытно обедать и тепло одеваться. Его красноречие, его белые руки, его чрезмерная чистоплотность — все вызывало ненависть к нему.

Аббат Пирар назначил его репетитором из Нового и Ветхого завета. Жульен был вне себя от радости: это было его первое повышение. Он мог обедать сам, и у него был ключ от сада, где он прогуливался, когда там никого не было.

На своему большому удивлению, Жюльен понял, что его стали меньше ненавидеть. Его нежелание прибегать к разговорам, его затвор теперь расценивались как чувство собственного достоинства. Его приятель Фуке от имени родных Жюльена прислал в семинарию оленя и кабана. Этот дар, который значил, что семья Жульена принадлежит к той слои общества, к которому следует относиться с уважением, нанес смертельный удар завистникам. Жульен получил право на превосходство, освященную зажиточностью.

В это время проходил рекрутский набор, но Жюльен, как семинарист, не подлежал призыву. Он был глубоко потрясен этим: «Вот и пришла для меня миг, который двадцать лет назад позволила бы мне вступить на путь героев!

В первый день испытаний господа экзаменаторы были весьма разгневаны тем, что им приходилось постоянно ставить на первое место в своем списке Жульена Сореля — любимца аббата Пирара. Но на последнем экзамене один ловкий экзаменатор спровоцировал Жульена читать Горация, тут же обвинил его в этом которую вполне нечестивому занятии, и извечный враг аббата Пирара аббат Фрилер поставил напротив имени Жульена номер 198.

Вот уже целых десять лет Фрилер всеми силами старался убрать своего противника от должности ректора семинарии. Аббат Пирар не занимался интригами и ревностно исполнял свои обязанности. Но Господь наделил его желчным темпераментом, а такие натуры глубоко чувствуют обиду. Он уже сто раз подал бы в отставку, если бы не был убежден, что действительно приносит пользу на своем посту.

За несколько недель Жюльен получил письмо от некоего Поля Сореля, который назвал себя его родственником, с чеком на пятьсот франков. В письме говорилось, что если Жульен намерен и в дальнейшем с такой же тщательностью изучать славных авторов-латинян, он будет ежегодно получать такую же сумму.

Тайным благодетелем Жульена был маркиз де Ла-Моль, которому уже много лет приходилось вести тяжбу с аббатом Фрилер в одном имении. В этом иске ему помогал аббат Пирар, взявшегося за дело со всей страстностью своей натуры. Господин де Фрилер был чрезвычайно обижен подобным нахальством. Постоянно переписываясь с аббатом Пирар по одному делу, маркиз не мог не оценить аббата, и мало-помалу их переписка приобрело дружеского характера. Теперь аббат Пирар рассказал своему заместителю историю с Жюльеном и то, как его, аббата, хотят заставить уйти в отставку.

Маркиз не был скупым, но до сих пор ему никогда не удавалось заставить аббата принять от него хоть какую сумму. Тогда ему пришло в голову отослать пятьсот франков любимому ученику аббата. Вскоре Пирар получил от маркиза де Ла-Моля письма: тот приглашал его в столицу и обещал один из лучших приходов неподалеку от Парижа. Письмо заставил аббата конце концов принять решение. В послании к епископу он подробно изложил причины, заставившие его покинуть епархию, и доверил отнести письмо Жульен. Его преосвященство принял молодого аббата весьма любезно и даже подарил ему восемь томов Тацита. Сам этот факт, по огромному удивлению Жюльена, вызвал необычную реакцию окружающих: перед ним стали предотвращать.

Вскоре из Парижа пришло сообщение, что аббата Пирара назначен в чудесную приход за четыре лье от столицы. Маркиз де Ла-Моль принял аббата Пирара в своем парижском особняке и упомянул в беседе, что ищет сообразительного юношу, который бы занялся его перепиской. Аббат предложил ему взять Жульена Сореля, похвалив его энергию, ум и высокую душу. Итак, мечта Жульена попасть в Париж становилась реальностью.

Прежде чем отправиться в столицу, Жульен решил тайно увидеться с госпожой де Реналь. Они не виделись уже четырнадцать месяцев. Это было свидание, полное упоминаний о прошлых счастливых днях любви и рассказов о тяжелом семинарское жизни.

Несмотря на то, что госпожа де Реналь целый год провела в благочестии и страхе перед наказанием Божиим за грех, она не смогла устоять перед любовью Жульена. Он провел в ее комнате не только ночь, а день и пошел только следующей ночью.

«Красное и черное» краткое содержание 2 часть

Маркиз де Ла-Моль, маленький худой человек, с острым взглядом, приняв нового секретаря, велел ему заказать повой гардероб, включая две дюжины рубашек, предложил брать уроки танцев и выдал жалованье за первую четверть года. Побывав во всех мастеров, Жульен заметил, что все они относились к нему весьма уважительно, а сапожник, записывая его имя в книгу, вывел: «Господин Жюльен де Сорель». «Вы, наверное, еще превратитесь в фата», — сурово отметил аббат Пирар.

Вечером в гостиной маркиза собралось изысканное общество. Были здесь также молодой граф Норбер де Ла-Моль и его сестра Матильда, молодая, стройная блондинка с очень красивыми глазами. Жульен невольно сравнил ее с госпожой де Реналь, и девушка ему не понравилась. Однако граф Норбер показался ему очаровательным во всех отношениях.

Жульен приступил к выполнению своих обязанностей — вел переписку маркиза, учился ездить верхом, посещал лекции по богословию. Несмотря на внешнюю любезность и доброжелательность окружающих, он чувствовал себя в этой семье Вполне одиноким.

Аббат Пирар уехал в свой приход. «Если Жульен есть только камышом шатким, то пусть гибнет, а если это человек мужественный, пусть пробивается сам», — рассудил он.

Новый секретарь маркиза — этот бледный юноша в черном костюме — производил странное впечатление, и госпожа де Ла-Моль предложила даже своему мужу отсылать его куда-нибудь, когда у них будут собираться особенно важные лица. «Я хочу доказать опыт к завершению, — ответил маркиз.- Аббат Пирар считает, что мы поступаем неправильно, угнетая самолюбие людей, которых мы приближает к себе. Опираться можно только на то, что наносит сопротивления ». Хозяева дома, как заметил Жюльен, слишком привыкли унижать людей просто ради развлечения, поэтому им не приходилось рассчитывать на истинных друзей.

В разговорах, которые велись в гостиной маркиза, не разрешалось никаких шуток относительно Господа Бога, в отношении духовенства, людей определенного состояния, артистов, которым покровительствует двор, — то есть относительно чего-то такого, что считалось раз и навсегда установленным; никоим образом не поощрялось одобрительно говорить о Беранже, Вольтера и Руссо — словом, о том, что хотя бы немного отдавало свободомыслием. Самое же главное — запрещалось говорить о политике, о что можно было разговаривать совершенно свободно. Несмотря на хороший тон, в отличие вежливость, на желание быть приятным, на всех лицах читалась тоска. В этой атмосфере великолепия и скуки Жульена привлекал только господин де Ла-Моль, имевший большое влияние при дворе.

Однажды юноша даже спросил у аббата Пирара, обязательно для него обедать каждый день за столом маркиза. «Это редкая честь!» — Воскликнул с возмущением аббат, скромный буржуа по происхождению, чрезвычайно ценил обед за одним столом с вельможей. Жульен же признался ему, что это самый тяжелый из его обязанностей, он даже боится уснуть от скуки. Легкий шум заставил их обернуться. Жульеы увидел мадемуазель де Ла-Моль, которая стояла и слушала их разговор. Разговор происходил в библиотеке, и Матильда пришла сюда за книгой. «Этот не родился, чтобы ползать на коленях», — подумала она с уважением о секретаре отца.

Прошло несколько месяцев. За это время новый секретарь настолько освоился, что маркиз поручил ему самые сложные дела: следить за управлением его землями в Бретани и Нормандии, а также вести переписку относительно пресловутого иска с аббатом де Фрилер. Маркиз считал Жюльена вполне годная для себя человеком, потому Сорель работал упорно, был молчаливым и толковым.

Однажды в кафе, куда Жульена загнала ливень, юноша столкнулся с каким высоким ростом новолунием в толстом суконном сюртуке, мрачно и пристально разглядывал его. Жульен потребовал объяснений. В ответ мужчина в сюртуке разразился бранью. Жульен вызвал его на дуэль. Мужчина бросил ему с полдюжины визитных карточек и ушел, грозя кулаком.

Вместе с секундантом, товарищем по упражнениям на рапирах, Жульен отправился по адресу, указанной на визитках, чтобы найти господина Шарля де Бовуази. их встретил высокий молодой человек, одетый как кукла. Но, к сожалению, это не был вчерашний оскорбителей. Выйдя из дома кавалера де Бовуази в прескверном настроении, Жульен увидел вчерашнего нахала — это был кучер, который, видимо, украл у хозяина визитки. Жульен осыпал его ударами хлыста, а в лакеев, бросившихся на помощь товарищу, несколько раз выстрелил.

Кавалер де Бовуази, появившийся на шум, выяснив, в чем дело, с шутливой хладнокровием заявил, что теперь и у него есть основания для дуэли. Дуэль закончилась в одну минуту: Жюльен получил пулю в руку. Ему сделали перевязку и доставили домой. «Боже мой! Так вот это и есть дуэль? Только и всего? »- Думал юноша.

Едва они расстались, кавалер де Бовуази узнал Жульена, чтобы решить, будет приличным сделать ему визит. На свой сожалению, он узнал, что дрался с простым секретарем господина де Ла-Моля, да еще через кучера. Можно не сомневаться, что в обществе это произведет впечатление!

тот же вечер кавалер и его друг поспешили рассказать всем, что господин Сорель, «кстати, очень любезный юноша», — побочный сын близкого друга маркиза де Ла-Моля. Этой истории все поверили. Маркиз, в свою очередь, не опроверг легенду, что родилась.

… Маркиз де Ла-Моль уже полтора месяца не выходил из дома — у него обострилась подагра. Теперь он большую часть времени проводил вместе со своим секретарем. Он заставлял его читать вслух газеты, переводить с латыни древних авторов. Жульен говорил с маркизом обо всем, умолчав лишь две вещи: свое фанатичное обожание Наполеона, имя которого розлючувало маркиза, и свою полную неверие, ибо это не очень подходило образа будущего кюре.

Господина де Ла-Моля заинтересовал этот своеобразный характер. Он видел, что Жюльен отличается от других провинциалов, которые заполонили Париж, и обращался с ним как с сипом, даже привязался к нему.

По поручению патрона Жульен поехал на два месяца в Лондон. Там он сблизился с молодыми российскими и английскими сановниками и раз в неделю обедал у посла Его величества.

После Лондона маркиз вручил Жульен орден, который успокоил наконец гордость юноши, он стал более разговорчивым, не так часто чувствовал себя оскорбленным и не воспринимал на свой счет разные словечки, если разобраться, действительно не совсем учтивые, но же в оживленной беседе они могут вырваться в кого угодно!

Благодаря этому ордену Жульен удостоился чести весьма необычного посещения: к нему пришел с визитом пап барон де Вально, который приехал в Париж поблагодарить министра за свой титул. Теперь Вально нацелился на пост мэра города Верьера вместо де Реналь и просил Жульена представить его господину де Ла-Молю. Жульен рассказал маркизу о Вально и все его выходки и фокусы. «Вы не только представите мне завтра же этого нового барона, — сказал ему де Ла-Моль, — но и пригласите его обедать. Это будет один из наших новых префектов ».-« В таком случае, — холодно произнес Жюльен, — я прошу у вас место директора дома призрения для моего отца »-« Замечательно, — ответил маркиз, внезапно развеселившись, — согласен. Вижу, что вы виправляетеся ».

Однажды, зайдя в столовую, Жюльен увидел Матильду де Ла-Моль в глубоком трауре, хотя никто из семьи не был в черном. Вот что рассказали Жульен о «манию ль де Ла-Моль».

30 апреля 1574 красивого юношу тех пор, Бонифас де Ла-Моля, любимого королевы Маргариты Наваррской, был обезглавлен на Гревской площади в Париже. Легенда гласит, что Маргарита Наваррская тайком забрала голову своего казненного любовника, полночь отправилась к подножию Монмартрського холма и собственноручно похоронила ее в часовне.

Мадемуазель де Ла-Моль, которую, кстати, звали Матильда-Маргарита, ежегодно 30 апреля облачилась в траур в честь предка своей семьи. Жульен был поражен и растроган этой романтической историей. Привыкнув к полной естественности госпожи де Реналь, он не находил в парижских женщинах аничого, кроме жеманства, и не знал, о чем разговаривать с ними. Мадемуазель де Ла-Моль оказалась исключением.

Теперь он долго разговаривал с ней, гуляя ясными весенними днями садом. Да и сама Матильда крутила всеми в доме, относилась снисходительно к разговорам с ним, почти в дружеском тоне. Он выяснил, что она является весьма начитанным, мысли, которые Матильда произносила при-прогулок, очень отличались от того, что она говорила в гостиной. Иногда она так зажигалась и говорила с такой искренностью, что совсем не напоминала прежнюю высокомерное и холодное Матильду.

Прошел месяц. Жульен стал думать, что он нравится этой красивой гордячци. «Вот было бы забавным, если бы она влюбилась в меня! Чем холоднее и уважительнее я с ней веду, тем сильнее она добивается моей дружбы. У нее сразу загораются глаза, как только я появляюсь. Боже мой, до чего же она красивая! »- Думал он.

В своих мечтах он пытался овладеть ею, а потом уйти. И горе тому, кто попытался бы его задержать!

Матильда де Ла-Моль была заманчивые невестой во всем Сен-Жерменском предместье. Она имела все: богатство, знатность, высокое происхождение, ум, красоту. Девушка ее возраста, красивая, умная — где еще он мог найти сильные ощущения, как не в любви? Но ее благородные кавалеры были слишком скучными! Прогулки же с Жюльеном приносили ей удовольствие, ее увлекали его гордость, тонкий ум. И вдруг Матильде подумал, что ей выпало счастье полюбить этого простолюдина.

Любовь появляется ей только как героическое чувство, — то, что встречалось во Франции во времена Генриха III. Такая любовь не способно трусливо отступать перед препятствиями, оно толкает на великие дела. Осмелиться полюбить человека, являющегося таким далеким от нее по своим общественным положением, — уже в этом есть величие и рвение. Посмотрим, будет ли ее избранник и падали достойным ее!

Ужасная подозрение, что мадемуазель де Ла-Моль лишь делает вид, будто неравнодушная к нему, с целью выставить его посмешищем перед своими кавалерами, резко изменила отношение Жульена к Матильде. Теперь он угрюмым, ледяным взглядом отвечал на ее взгляды, с едкой иронией отвергая заверения в Дружбе, и твердо решил, что в любом случае не даст обмануть себя любыми знаками внимания, которые делала ему Матильда.

Она прислала ему письмо — объяснение. Жульен почувствовал минуты триумфа — он, плебей, получил признание от дочери вельможи! Сын плотника победил!

Мадемуазель де Ла-Моль прислала ему еще два письма, написав, что ждет его у себя в комнате в час пополуночи. Подозревая, что это может быть ловушка, Жульен колебался. Но потом, чтобы не выглядеть трусом, решился. Приставив лестницу к окну Матильды, он тихонечко поднялся, держа в руке пистолет и удивляясь тому, что его до сих пор не схватили. Жульен не знал, как себя вести, и попытался обнять девушку, но она, оттолкнув его, приказала прежде всего спустить вниз лестницу. «И это влюбленная женщина! — Подумал Жюльен — И она еще осмеливается говорить, что любит! Такая хладнокровие, такая рассудительность!

Матильду охватило тягостное чувство стыда, она ужаснулась тому, что затеяла. «Ты имеешь мужественное сердце, — сказала она ему.- Я признаюсь тебе: мне хотелось проверить твою храбрость». Жульен почувствовал гордость, но это совсем не напоминало то душевное блаженство, которого он испытывал от встречи с госпожой де Реналь. В его ощущениях сейчас не было ничего нежного — только бурный восторг честолюбия, а Жульеы прежде всего был честолюбивым.

Этой ночью Матильда стала его любовницей. Ее любовные порывы были несколько нарочитым. Страстная любовь была для нее скорее неким образцом, который нужно было подражать, а не тем, что возникает само собой. Мадемуазель де Ла-Моль считала, что она исполняет обязанность в отношении самой себя и своего любовника, и потому в ее душе не пробудилось никакой достоинства. «Бедный обнаружил совершенно безупречную храбрость, — говорила она себе, — он должен быть осчастливленным, иначе это будет малодушием с моей стороны».

Утром, выбравшись из комнаты Матильды, Жюльен отправился верхом в Медонського леса. Он чувствовал себя скорее изумленным, чем счастливым. Все, что накануне стояло высоко над ним, теперь оказалось рядом или даже значительно ниже. Для Матильды же в событиях этой ночи не было ничего неожиданного, кроме горя и стыда, которые охватили их, вместо того пьянящего блаженства, о котором рассказывается в романах. «Не ошиблась ли я? Люблю ли я его? »- Говорила она себе.

В последующие дни Жульен был очень удивлен необычной холодностью Матильды. Попытка поговорить с ней закончилась безумными упреками в том, что он словно представил, будто получил на нее какие-то особые права. Теперь любовники запылали друг к другу бешеной ненавистью и заявили, что между ними все кончено. Жульен заверил Матильду, что все навсегда останется непоколебимой тайной.

Через день после их признания и разрыва Жюльен был вынужден признаться себе, что любит мадемуазель де Ла-Моль. Прошла неделя. Он попробовал еще раз заговорить с ней о любви. Она оскорбила его, сказав, что не может прийти себя от ужаса, отдалась первому встречному. «Первому встречному?» — Воскликнул Жюльен и бросился к старинной шпаги, хранившейся в библиотеке. Он чувствовал, что мог бы убить ее тут же на месте. Потом, задумчиво посмотрев на лезвие старой шпаги, Жульен заключил ее снова в ножны и с невозмутимым спокойствием повесил на прежнее место. Между тем ль де Ла-Моль теперь с увлеченностью вспоминала о той удивительной минуту, когда ее почти не убили, думая при этом: «Он достоин быть моим хозяином … Сколько понадобилось бы сплавить вместе этих замечательных юношей из высшего общества, чтобы достичь такого взрыва страсти!

После обеда Матильда сама заговорила с Жюльеном и дала ему понять, что не имеет ничего против прогулки садом. ее снова тянуло к нему. Она с дружественной откровенностью рассказывала ему о своих сердечных переживаниях, описывала кратковременные увлечения другими мужчинами. Жульен подвергался ужасным ревности.

Эта безжалостная откровенность продолжалась целую неделю. Тема разговоров, к которой она постоянно возвращалась с какой жестокой увлеченностью, была той самой — описание чувств, которые Матильда чувствовала к другим. Страдания любовника приносили ей удовольствие. После одной из таких прогулок, обезумев от любви и горя, Жульен не выдержал. «Вы меня совсем не любите? А я молиться на вас готов! »- Воскликнул он. Эти искренние и столь неосмотрительно слова мгновенно изменили все. Матильда, убедившись, что ее любят, сразу почувствовала к нему полное презрение.

И все же ль де Ла-Моль мысленно оценивала перспективы своих отношений с Жюльеном. Она видела, что перед ней человек с возвышенной душой, что мнение его не следует проторенной тропой, которую проложила посредственность. «Если я стану подругой такого человека, как Жюльен, которому не хватает лишь состояния, — а он у меня есть, — я буду постоянно привлекать к себе всеобщее внимание. Жизнь моя не пройдет незамеченным, — думала она.- Я не только не буду испытывать постоянного страха перед революцией, как мои кузины, которые так трепещут перед чернью, что не решаются прикрикнуть на кучера, я, безусловно, буду играть какую большую роль, ведь человек, которого я выбрала, — человек с железным характером и безграничным честолюбием. Чего ему не хватает? Друзей, денег? Я дам ему и то и другое ».

Жульен был слишком несчастным и слишком потрясенным, чтобы разгадать столь сложные любовные маневры. Он решил, что надо рискнуть и еще раз проникнуть в комнату своей возлюбленной: «Я поцелую ее в последний раз и застрелюсь!» Жульен залпом взлетел приставной лестнице, и Матильда упала в его объятия. Она была счастлива, ругала себя за ужасную гордость и называла его своим хозяином. За завтраком девушка вела весьма неосмотрительно. Можно было подумать, что ей хотелось всему миру поведать о своих чувствах. Но через несколько часов ей уже надоело любить и делать безумия, и она снова стала сама собой. Такой была эта своеобразная натура.

Маркиз де Ла-Моль отправил Жульена с чрезвычайно тайным поручением в Страсбург, и там он встретил своего знакомого по Лондону русского князя Коразова. Князь был в восторге от Жульеиа. Не зная, как выразить ему свою внезапную благосклонность, он предложил юноше руку одной из своих кузин, богатой московской наследницы. От такой блестящей перспективы Жульен отказался, но решил воспользоваться другой совету князя: вызвать ревность у своей любимой и, вернувшись в Париж, начать ухаживать за светской красавицы госпожи де Фервак.

За обедом в доме де Ла-моллов он сел рядом с маршальшею где Фервак, а потом долго и слишком пространно говорил с ней. Матильда еще до приезда Жульена дала понять своим знакомым, что брачный контракт с главным претендентом на ее руку — маркизом де Круазенуа — можно считать делом решенным. Но все ее намерения мгновенно изменились, как только она увидела Жюльена. Она ждала, когда бывший возлюбленный заговорит с ней, но тот не сделал ни одной попытки.

Все последующие дни Жульен четко следовал советам князя Коразова. Его российский друг подарил ему пятьдесят три любовных письма. Пришло время отправлять первая дама де Фервак. Письмо содержало всяческие высокопарные слова о добродетели — переписывая его, Жульен уснул на второй странице.

Матильда, выяснив, что Жюльен не только сам пишет, но и получает письма от госпожи де Фервак, оказанное ему бурную сцену. Жульен прилагал все усилия, чтобы не сдаться. Он помнил советы князя Коразова о том, что женщину нужно держать в страхе, и хотя видел, что Матильда глубоко несчастная, постоянно повторял себе: «Держать ее в страхе. Только тогда она не будет относиться ко мне с презрением ». И продолжал переписывать и отправлять письма госпожи де Фервак.

… Один английский путешественник рассказывал о том, как он дружил с тигром: он вырастил его, ласкал, но всегда держал у себя на столе заряженный пистолет. Жульен отдавался своему безграничному счастью только в те минуты, когда Матильда не могла прочесть выражение счастья, в его глазах. Он неизменно придерживался предписанного себе правила и разговаривал с ней сухо и холодно. Кроткая и почти смиренная с ним, она стала теперь еще более высокомерной с домашними. Вечером в гостиной она подозвала к себе Жюльена и, не обращая внимания на остальные гостей, долго разговаривала с ним.

Вскоре Матильда с радостью сообщила Жульен, что беременна и чувствует теперь его женой навсегда. Эта весть поразила Жульена; необходимо было сообщить о случившемся, маркиза де Ла-Моля. Какой удар ожидал человека, желала видеть свою дочь герцогиней! .

На вопрос Матильды, не боится ли он мести маркиза, Жюльен ответил: «Я могу жалеть человека, который сделал для меня столько благодеяний, грустить по тому, что нанес ей бедствия, но я не боюсь, и меня никто никогда не испугает ».

Состоялась почти безумная разговор с отцом Матильды. Жульен предложил маркизу, чтобы тот убил его, и оставил даже предсмертную записку. Разъяренный де Ла-Моль изгнал их.

Между тем Матильда сходила с ума от отчаяния. Отец показал ей записку Жюльена, и с того момента ее преследовала ужасная мысль: не решил Жульен покончить с собой? «Если он умрет, я умру тоже, — заявила она.- И это вы будете виноваты в его смерти. Клянусь, что тут же надену траур и сообщу всем, что я вдова Сорель … Имейте это в виду … Ни бояться, ни прятаться я не стану ». Любовь ее достигало безумие. Теперь уже сам маркиз растерялся и решил посмотреть, что произошло, более трезво.

Маркиз размышлял несколько недель. Все это время Жюльен жил у аббата Пирара. Наконец после долгих рассуждений маркиз решил, чтобы не опозориться, дать будущим супругам земли в Лангедоке и создать Жульен определенное положение в обществе. Он выхлопотал для него патент гусарского поручика на имя Жюльена Сореля де Ла-Верне, после чего тот должен отправиться в свой полк.

Радость Жульена была безграничной. «Итак, — сказал он себе, — роман мой наконец закончился, и я должен благодарить только самому себе. Я сумел заставить полюбить себя эту чудовищную гордячку … отец ее не может жить без нее, а она без меня ».

Маркиз не желал видеть Жюльена, но через аббата Пирара передал ему двадцать тысяч франков, добавив: пап де Ла-Верне должен считать, что получил эти деньги от своего отца, называть которого нет необходимости. Господин де Ла-Верне, возможно, сочтет уместным сделать подарок господину Сорелю, плотники в Верьере, который заботился о нем в детстве.

За несколько дней кавалер де Ла-Верне гарцевал на превосходном эльзасского жеребцы, который стоил ему шесть тысяч франков. Его зачислили в полк в чине поручика, хотя он никогда не был подпоручиком. Его бесстрастный вид, суровый и почти злой взгляд, бледность и постоянная хладнокровие — все это заставило заговорить о нем с первого же дня. Очень быстро его безупречная и очень сдержанная вежливость, находчивость в стрельбе и фехтовании разохотили остряков громко Шутить с него. Жульен отправил своему воспитателю, бывшему верьерському кюре, господину Шелан, пятьсот франков и попросил раздать их беднякам.

И вот в разгар его честолюбивых мечтаний вспыхнула гроза. К Жульена прибыл посланец с письмом от Матильды: она требовала его немедленного возвращения в Париж. Когда они встретились, Матильда показала ему письмо от отца: тот обвинял Жульена в корыстолюбии и сообщал, что никогда не согласится на этот брак. Выяснилось, что маркиз обратился к госпоже де Реналь с просьбой написать любые сведения о бывшем воспитателя ее детей. Письмо-ответ был ужасным. Госпожа де Реналь весьма подробно, ссылаясь на свой моральный долг, писала, что бедность и жадность побудили этого юношу, способного на чрезвычайное лицемерие, свести слабую и несчастную женщину, и таким образом создать себе положение и выйти в люди. Жульен не признает никаких законов религии, а одним из способов добиться успеха для него соблазнения женщины.

«Я не смею осуждать господина де Ла-Моля, — произнес Жюльен, дочитав до концы — Он поступил правильно и разумно. Какой отец согласится отдать свою любимую дочь такому человеку? Прощайте! Сев в почтовую карету, Жульен помчался к Верьера. Там в магазине оружейника он купил пистолет и вошел в церковь.

раздался благовест колокольного звона. Все высокие окна храма были затянуты темно-красными занавесями. Жульен остановился позади лавки госпожа де Реналь. При взгляде на эту женщину, которая его так любила, рука Жюльена дрогнула, и он промахнулся. Тогда он выстрелил еще раз — она упала. Жульена схватили, надели наручники и посадили. Все произошло так быстро, что он ничего не почувствовал и уже через несколько секунд спал мертвым сном.

Госпожа де Реналь не было ранено смертельно. Одна пуля пробила ее шляпу, вторая попала в плечо и — странное дело! — Отскочила от плечевой кости, ударившись о стену. Госпожа де Реналь уже давно всем сердцем желала умереть. Письмо господину де Ла-Молю, которого ее заставил написать настоящее духовник, был последним отчаянием ЕЕ души. Умереть от руки Жюльена она считала для себя блаженство. Едва придя в себя, она послала горничную Элизу к тюремщика Жульена с несколькими луидоры и просьбой ради Бога не обращаться с ним жестоко. .

В тюрьму явился следователь. «Я совершил убийство с заранее обдуманными намерениями, — заявил Жюльен.- Я заслуживаю смерти и жду ее».

Затем он написал ль де Ла-Моль: «Я отомстил за себя … К сожалению, имя мое попадет в газеты, и мне не удастся исчезнуть из этого мира незаметно. Прошу извинить меня за это. За два месяца я умру … Не говорите обо мне никогда, даже моему сыну: молчание — это единственный способ почтить мою память. Вы меня забудете. проявите же в этих обстоятельствах достойную твердость. Пусть то, что должно произойти, произойдет тайком, не знеславившы Вас … Через год после моей смерти женитесь с господином де Круазенуа, я Вам приказываю, как ваш муж. К Вам обращены мои последние слова, как и мои последние пылкие чувства ».

Он стал думать о раскаянии: «А в чем, собственно, я должен каяться? Меня оскорбили самым жестоким образом, я убил, я заслуживаю смерти, но это и все. Я умираю после того, как свел счеты с человечеством. Мне ничего больше делать на земле »Через некоторое время он узнал, что госпожа де Реналь осталась жива. И только теперь Жульен почувствовал раскаяние в совершенном преступлении: «Значит, она будет жить! — Повторял он.- Она будет жить, и простит, и будет любить меня … »

К Верьера прибыла Матильда де Ла-Моль, с паспортом на имя госпожи Мишле в наряде простолюдинки. Она вполне серьезно предложила Жульен осуществить двойное самоубийство. Ей казалось, что она видит в Жульен воскресшего Бонифас де Ла-Моля, но только еще более героического.

Матильда бегала по адвокатах, и наконец после недельных ходатайств ей удалось добиться приема у господина де Фрилер. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы заставить Матильду признаться, что она дочь его могущественного противника, маркиза де Ла-Моля. Обдумав пользу, которую можно было получить из этой истории, аббат решил, что держит Матильду в руках. Он дал ей понять (конечно, он врал), что у него есть возможность повлиять на прокурора и присяжных с тем, чтобы смягчить приговор.

Жульен чувствовал себя недостойным такой самоотверженной привязанности Матильды. И, по правде говоря, ему было не по себе от всего ее героизма: он распознал в нем тайную потребность поразить мир своим необыкновенным любовью. «Как странно, — говорил себе Жюльен, — что подобное страстная любовь оставляет меня до такой степени равнодушным». Честолюбие умерло в его сердце, и из праха появилось новое чувство: он называл его раскаянием. Он снова был мертвецки влюблен в госпожу де Реналь и никогда не упоминал о своих успехах в Париже.

Он даже попросил Матильду отдать их будущего ребенка какой-либо кормилицы в Верьере, чтобы госпожа де Реналь могла присматривать за ней. «Пройдет пятнадцать лет, и эта любовь, которую вы сейчас чувствуете ко мне, будет казаться вам сумасбродством», — сказал он ей и подумал, что через пятнадцать лет госпожа де Реналь будет обожать его сына, а Матильда его забудет.

Госпожа де Реналь, едва успев приехать в Безансон, сразу же собственноручно написала каждом из тридцати шести присяжных письма, умоляя их оправдать Жульена. Она писала, что не сможет жить, если невинного человека осудят на смерть. Ведь все в Верьере знали, что на этого несчастного юношу прежнему находило какое затмение. Она отмечала благочестия Жульена, прекрасное знание Священного Писания и умоляла присяжных не проливать невинную кровь.

В день суда к Безансона сошлось населения всей провинции. Уже через несколько дней в отелях не осталось, ни одного свободного уголка. Сначала Жульен не хотел выступать в суде, но затем сдался на уговоры Матильды. Увидев Жюльена, зал сочувственно зашумел. Ему сегодня нельзя было дать и двадцати лет; одет он был очень просто, но с большим изяществом. Все решили, что он гораздо красивее, чем на портрете.

В своей последней речи Жульен сказал, что не просит никакой снисходительности в суд; преступление его является ужасным и он заслуживает смерти. Он также понимает, что главный его преступление заключается в том, что он, человек низкого происхождения, которой посчастливилось получить образование, осмелился войти в так называемое отборное общество.

За несколько часов ему вынесли приговор — казнь.

Сидя в каземате для осужденных на смерть, Жульен вспоминал рассказ о том, якДантон накануне смерти говорил, что глагол «гильотинировать» нельзя склонять во всех временах. Можно сказать: меня будет гильотинирован, но нельзя: меня было гильотинированы. Жульен отказался подписать апелляцию, чувствуя в себе сейчас достаточно мужества, чтобы достойно умереть.

Через час, когда он крепко спал, его разбудили чьи-то слезы, которые капали ему на руку, — это пришла госпожа де Реналь. Он бросился к ее ногам, умоляя простить за все. Прижавшись друг к другу, они долго плакали. Госпожа де Реналь призналась ему, что тот роковой письма составил ее духовник, а она лишь переписала его, но Жюльен уже давно простил ей.

Через некоторое время кто-то сообщил господину де Реналю о визите его жены в тюрьму, и он потребовал, чтобы она немедленно вернулась домой. Пришла Матильда, но ее присутствие только раздражала Жюльена.

Жульен все острее ощущал свое одиночество и пришел к выводу, что это вызвано тем, что рядом с ним нет госпожи де Реналь: «Вот откуда мое одиночество, а вовсе не от того, что в мире нет Бога справедливого, доброго, всемогущего, чуждого злобы и лестивости! О, если бы он только существовал! Я бы упал к его ногам. «Я заслужил смерть, — сказал я ему, — но, великий Боже, добрый милосердный Боже, отдай мне ту, которую я люблю!

Госпожа де Реналь, точно услышав его мольбу, убежала из дома и добилась разрешения видеться с Жюльеном два раза в день. Он взял с нее клятвенное обещание, что она будет жить и возьмет под свое попечение сына Матильды.

Днем казни Жюльена Сореля светило солнце, заливая все своим благодатным светом. Жульен чувствовал бодрым и спокойным.

Матильда проводила своего возлюбленного до могилы, которую он сам себе избрал. Гроб сопровождала большая процессия священников. Матильда же тайком от всех, в наглухо завешенной карете, везла, положив себе на колени, голову человека, которого так любила. Поздно ночью процессия добралась до вершины, и здесь, в маленькой пещере, ярко освещенной множеством свечей, отслужили заупокойную мессу. Матильда собственноручно похоронила голову своего возлюбленного. Благодаря ее заботам пещеру был украшен мраморными статуями, заказанными за большие деньги в Италии. А госпожа де Реналь не нарушила свое обещание. Она не покончила с собой, но за три дня после казни Жюльена умерла, обнимая своих детей.

Господин де Реналь, мэр французского городка Верьер в округе Франш-Конте, человек самодовольный и тщеславный, сообщает жене о решении взять в дом гувернёра. Особой необходимости в гувернёре нет, просто местный богач г-н Вально, этот вульгарный крикун, вечно соперничающий с мэром, слишком гордится новой парой нормандских лошадей. Ну что ж, лошадки у г-на Вально теперь есть, зато гувернёра нет. Г-н де Реналь уже договорился с папашей Сорелем, что у него будет служить его младший сын. Старый кюре г-н Шелан рекомендовал ему сына плотника как молодого человека редких способностей, который уже три года изучает богословие и блестяще знает латынь. Его зовут Жюльен Сорель, ему восемнадцать лет; это невысокий, хрупкий на вид юноша, лицо которого несёт печать поразительного своеобразия. У него неправильные, но тонкие черты лица, большие чёрные глаза, сверкающие огнём и мыслью, и темно-каштановая шевелюра. Юные девицы поглядывают на него с интересом. Жюльен никогда не ходил в школу. Латыни и истории его обучил полковой лекарь, участник наполеоновских походов. Умирая, он завещал ему свою любовь к Наполеону, крест Почётного легиона да несколько десятков книг. С детства Жюльен мечтает стать военным. Во времена Наполеона для простолюдина это был самый верный способ сделать карьеру и выйти в люди. Но времена изменились. Жюльен понимает, что единственный путь, который перед ним открыт, - стать священником. Он честолюбив и горд, но готов вытерпеть всё, чтобы пробить себе дорогу.

Госпоже де Реналь не нравится затея мужа. Она обожает своих трёх мальчиков, и мысль о том, что между ней и детьми будет стоять кто-то посторонний, приводит её в отчаяние. Она уже рисует в своём воображении отвратительного, грубого, взлохмаченного парня, которому позволено кричать на её детей и даже пороть их.

Каково же её удивление, когда она видит перед собой бледного, испуганного мальчика, который кажется ей необыкновенно красивым и очень несчастным. Однако не проходит и месяца, как все в доме, даже г-н де Реналь, начинают относиться к нему с уважением. Жюльен держится с большим достоинством, а его знание латыни вызывает восхищение - он может прочесть наизусть любую страницу Нового завета.

Горничная г-жи де Реналь Элиза влюбляется в юного гувернёра. На исповеди она рассказывает аббату Шелану, что получила наследство и теперь хочет выйти замуж за Жюльена. Кюре искренне рад за своего любимца, но Жюльен решительно отказывается от завидного предложения. Он честолюбив и мечтает о славе, он хочет покорить Париж. Впрочем, он это умело скрывает.

Летом семья переезжает в Вержи - деревню, где находится имение и замок де Реналей. Здесь г-жа де Реналь целые дни проводит с детьми и гувернёром. Жюльен кажется ей умнее, добрее, благороднее всех окружающих её мужчин. Она начинает понимать, что любит Жюльена. Но любит ли он её? Ведь она старше его на целых десять лет! Жюльену нравится г-жа де Реналь. Он находит её очаровательной, ему никогда не приходилось видеть таких женщин. Но Жюльен вовсе не влюблён. Он хочет завоевать г-жу де Реналь, чтобы самоутвердиться и чтобы отомстить этому самодовольному г-ну де Реналю, позволяющему себе разговаривать с ним снисходительно и даже грубо.

Когда Жюльен предупреждает г-жу де Реналь, что ночью придёт к ней в спальню, она отвечает ему самым искренним негодованием. Ночью, выходя из своей комнаты, он умирает от страха, у него подкашиваются колени, но когда он видит г-жу де Реналь, она кажется ему такой прекрасной, что все тщеславные бредни вылетают у него из головы. Слезы Жюльена, его отчаяние покоряют г-жу де Реналь. Проходит несколько дней, и Жюльен со всем пылом юности влюбляется в неё без памяти. Любовники счастливы, но неожиданно тяжело заболевает младший сын г-жи де Реналь. И несчастной женщине кажется, что своей любовью к Жюльену она убивает сына. Она сознаёт, какой грех перед Богом совершает, её мучают угрызения совести. Она отталкивает от себя Жюльена, который потрясён глубиной её горя и отчаяния. К счастью, ребёнок выздоравливает.

Г-н де Реналь ничего не подозревает, но слуги знают многое. Горничная Элиза, встретив на улице г-на Вально, рассказывает ему, что у её госпожи роман с молодым гувернёром. В тот же вечер г-н де Реналь получает анонимное письмо, из которого узнает, что происходит в его доме. Г-же де Реналь удаётся убедить мужа в своей невиновности, но весь город только и занимается историей её любовных похождений.

Наставник Жюльена аббат Шелан считает, что он должен хотя бы на год уехать из города - к своему другу лесоторговцу Фуке или в семинарию в Безансон. Жюльен уезжает из Верьера, но через три дня возвращается, чтобы проститься с г-жой де Реналь. Он пробирается в её комнату, но их свидание омрачено - им кажется, что они расстаются навеки.

Жюльен приезжает в Безансон и является к ректору семинарии аббату Пирару. Он очень взволнован, к тому же лицо Пирара столь уродливо, что вызывает в нем ужас. Три часа ректор экзаменует Жюльена и настолько поражён его познаниями в латыни и богословии, что принимает его в семинарию на малую стипендию и даже отводит ему отдельную келью. Это великая милость. Но семинаристы дружно ненавидят Жюльена: он слишком талантлив и производит впечатление мыслящего человека - здесь этого не прощают. Жюльен должен выбрать себе духовника, и он выбирает аббата Пирара, даже не подозревая, что этот поступок окажется для него решающим. Аббат искренне привязан к своему ученику, но положение самого Пирара в семинарии очень непрочно. Его враги иезуиты делают все, чтобы заставить его подать в отставку. К счастью, у него есть друг и покровитель при дворе - аристократ из Франш-Конте маркиз де Ла-Моль, поручения которого аббат исправно выполняет. Узнав о гонениях, которым подвергается Пирар, маркиз де Ла-Моль предлагает ему переехать в столицу и обещает один из лучших приходов в окрестностях Парижа. Прощаясь с Жюльеном, аббат предвидит, что того ждут трудные времена. Но Жюльен не в силах думать о себе. Зная, что Пирар нуждается в деньгах, он предлагает ему все свои сбережения. Пирар этого не забудет.

Маркиз де Ла-Моль, политик и вельможа, пользуется большим влиянием при дворе, он принимает аббата Пирара в своём парижском особняке. В разговоре он упоминает, что уже несколько лет ищет толкового человека, который мог бы заняться его перепиской. Аббат предлагает на это место своего ученика - человека весьма низкого происхождения, но энергичного, умного, с высокой душой. Так перед Жюльеном Сорелем открывается неожиданная перспектива - он может попасть в Париж!

Получив приглашение маркиза, Жюльен сначала едет в Верьер, надеясь повидаться с г-жой де Реналь. Он слышал, что в последнее время она впала в самое исступлённое благочестие. Несмотря на множество препятствий, ему удаётся проникнуть в комнату своей возлюбленной. Никогда ещё она не казалась ему такой прекрасной. Однако муж что-то подозревает, и Жюльен вынужден спасаться бегством.

Приехав в Париж, он прежде всего осматривает места, связанные с именем Наполеона, и лишь потом отправляется к аббату Пирару. Аббат представляет Жюльена маркизу, а вечером он уже сидит за общим столом. Напротив него садится светлая блондинка, необыкновенно стройная, с очень красивыми, но холодными глазами. Мадемуазель Матильда де Ла-Моль явно не нравится Жюльену.

Новый секретарь осваивается быстро: через три месяца маркиз считает Жюльена вполне подходящим для себя человеком. Он работает упорно, молчалив, понятлив и постепенно начинает вести все самые сложные дела. Он становится настоящим денди и вполне овладевает искусством жить в Париже. Маркиз де Ла-Моль вручает Жюльену орден. Это успокаивает гордость Жюльена, теперь он держится более раскованно и не так часто чувствует себя оскорблённым. Но с мадемуазель де Ла-Моль он подчёркнуто холоден. Эта девятнадцатилетняя девушка очень умна, ей скучно в обществе её аристократических приятелей - графа Келюса, виконта де Люза и претендующего на её руку маркиза де Круазенуа. Раз в год Матильда носит траур. Жюльену рассказывают, что она делает это в честь предка семьи Бонифаса де Ла-Моль, возлюбленного королевы Маргариты Наваррской, который был обезглавлен 30 апреля 1574 г. на Гревской площади в Париже. Легенда гласит, что королева потребовала у палача голову своего любовника и собственноручно похоронила её в часовне.

Жюльен видит, что Матильду искренне волнует эта романтическая история. Постепенно он перестаёт уклоняться от разговоров с мадемуазель де Ла-Моль. Беседы с ней настолько интересны, что он даже забывает свою роль возмутившегося плебея. «Вот было бы забавно, - думает он, - если бы она влюбилась в меня».

Матильда уже давно поняла, что любит Жюльена. Эта любовь представляется ей весьма героической - девушка её положения любит сына плотника! С той минуты, как она понимает, что любит Жюльена, она перестаёт скучать.

Сам Жюльен скорее возбуждает своё воображение, чем увлечён любовью. Но получив от Матильды письмо с объяснением в любви, он не может скрыть своего торжества: его, бедного крестьянина, любит знатная дама, она предпочла его аристократу, маркизу де Круазенуа! Матильда ждёт его у себя в час ночи. Жюльену кажется, что это ловушка, что приятели Матильды хотят убить его или выставить на посмешище. Вооружившись пистолетами и кинжалом, он проникает в комнату мадемуазель де Ла-Моль. Матильда покорна и нежна, но на следующий день она приходит в ужас при мысли, что стала любовницей Жюльена. Разговаривая с ним, она едва сдерживает гнев и раздражение. Самолюбие Жюльена оскорблено, и оба они решают, что между ними все кончено. Но Жюльен чувствует, что безумно влюбился в эту своенравную девушку, что он не может жить без неё. Матильда непрестанно занимает его душу и воображение.

Знакомый Жюльена, русский князь Коразов, советует ему вызвать ревность своей возлюбленной и начать ухаживать за какой-нибудь светской красавицей. «Русский план», к удивлению Жюльена, действует безотказно, Матильда ревнует, она вновь влюблена, и только чудовищная гордость мешает ей сделать шаг навстречу. Однажды Жюльен, не думая об опасности, приставляет лестницу к окну Матильды. Увидев его, она падает к нему в объятия.

Вскоре мадемуазель де Ла-Моль сообщает Жюльену, что беременна и хочет выйти за него замуж. Узнав обо всем, маркиз приходит в бешенство. Но Матильда настаивает, и отец, наконец, сдаётся. Чтобы избежать позора, маркиз решает создать Жюльену блестящее положение в обществе. Он добивается для него патента гусарского поручика на имя Жюльена Сореля де Ла-Верне. Жюльен отправляется в свой полк. Радость его безгранична - он мечтает о военной карьере и своём будущем сыне.

Неожиданно он получает известие из Парижа: Матильда просит его немедленно вернуться. Когда они встречаются, она протягивает ему конверт с письмом госпожи де Реналь. Оказывается, её отец обратился к ней с просьбой сообщить какие-нибудь сведения о бывшем гувернёре. Письмо госпожи де Реналь чудовищно. Она пишет о Жюльене как о лицемере и карьеристе, способном на любую подлость, лишь бы выбиться в люди. Ясно, что господин де Ла-Моль никогда не согласится на его брак с Матильдой.

Ни слова ни говоря, Жюльен покидает Матильду, садится в почтовую карету и мчится в Верьер. Там в оружейной лавке он покупает пистолет, входит в Верьерскую церковь, где идёт воскресное богослужение, и дважды стреляет в госпожу де Реналь.

Уже в тюрьме он узнает, что госпожа де Реналь не убита, а только ранена. Он счастлив и чувствует, что теперь сможет умереть спокойно. Вслед за Жюльеном в Верьер приезжает Матильда. Она использует все свои связи, раздаёт деньги и обещания в надежде смягчить приговор.

В день суда вся провинция стекается в Безансон. Жюльен с удивлением обнаруживает, что внушает всем этим людям искреннюю жалость. Он хочет отказаться от последнего слова, но что-то заставляет его подняться. Жюльен не просит у суда никакой милости, потому что понимает, что главное его преступление состоит в том, что он, простолюдин, возмутился против своего жалкого жребия.

Его участь решена - суд выносит Жюльену смертный приговор. В тюрьму к Жюльену приходит госпожа де Реналь. Она рассказывает, что злосчастное письмо сочинил её духовник. Никогда ещё Жюльен не был так счастлив. Он понимает, что госпожа де Реналь - единственная женщина, которую он способен любить.

В день казни он чувствует себя бодрым и мужественным. Матильда де Ла-Моль собственными руками хоронит голову своего возлюбленного. А через три дня после смерти Жюльена умирает госпожа де Реналь.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Провинциальный город

Самое живописное в Франш-Конте городок Верьер расположено в долине реки Ду. С севера он защищен горой Вера, которая уже в октябре покрывается снегом. Горный ручей пересекает Верьер и приводит в движение множество лесопилок. Однако городок не разбогатело благодаря лісопилкам. Источником благосостояния стала фабрика набивных тканей. Еще в городке есть гвоздевая фабрика, поражает путника страшным грохотом гигантских молотов. Она принадлежит мэру Вер"єра господину де Реналь.

Господин де Реналь - «кавалер нескольких орденов, у него большой лоб, орлиный нос и вообще довольно правильные черты лица». Но нового человека «неприятно поражает выражение самодовольства и высокомерия, смешанной с какой-то посредственностью и ограниченностью». Чувствуется, что самый главный его талант - это умение требовать от людей аккуратной уплаты долгов, а самому как можно дольше не платить своих долгов.

Мэр живет в хорошем домике, вокруг которого за железными решетками красивые сады.

Говорят, что г-н де Реналь «происходит из старинного испанского рода, что поселился в этой стране задолго до завоевания ее Людовиком XIV».

В Франш-Конте можно завоевать уважение соседей только тогда, когда вы имеете вокруг своей земле много стен. Вот поэтому мэр уговорил упрямого и грубого крестьянина Сореля перенести свою лесопилку подальше, а землю продать ему. Позже господин де Реналь понял, что 6000 франков - цена Великовата, и уважение горожан была для него дороже. Общественное мнение во Франш-Конте была такая же тупая, как и в других провинциальных городках Франции, но даже мэр не мог не считаться с ней.

Господин мэр

Гуляя по городским бульваром, горожане могли любоваться одним из самых живописных пейзажей Франции. Но каждой весной дождевые потоки размывали дорожки этого бульвара. Возникала потребность построить огромный подпорный мур по склону холма. Это нелегкое дело, что увековечила его имя, сделал господин де Реналь. «Не смотря на сопротивление совета муниципалитета, мэр приказал насыпать земли вдоль всего огромного подпорного стены и расширил таким образом бульвар больше чем на шесть футов». Садоводы посадили роскошные платаны. Дважды в год эти деревья беспощадно ампутировали, и «рука городского садовника сделалась гораздо безжальнішою тех пор, как господин викарий Маслон стал присваивать себе плоды этой стрижки».

Как-то старый полковой лекарь, участник итальянской компании, пожаловался мэру на разрушение этих замечательных деревьев. Господин де Реналь ответил, что он приказывает подстригать деревья, чтобы они давали тень. Он не понимал, для чего еще может служить дерево, когда оно не дает прибыли, как, например, орех».

«Вот оно, то великое слово, которое все решает в Вер"єрі: давать прибыль; только к этому и сводятся мысли более трех четвертей всего населения».

Чужеземец, очарованный красотой и свежестью долин, сначала представляет, что жители чувствительны к красоте, ведь они очень много говорят о красоте своей страны. Так, они дорожат ею, но только потому, что эта красота «дает прибыль городу».

«Одного погожего осеннего дня господин де Реналь прогуливался по Аллее Верности (название бульвара) со своей женой и тремя мальчиками. Мэр сердито рассказывал г-жа де Реналь, что из Парижа приехал господин Апер и «как-то умудрился побывать не только в тюрьме и в Вер"єрському приюта для бедных, но и в больнице, которой бесплатно ведал мэр вместе с самыми уважаемыми домовладельцами города».

Имущество бедных

Господин Апер имел рекомендательное письмо к вер"єрського кюре. Восьмидесятилетний аббат Шелан сохранил железное здоровье и железный нрав. Вместе с господином Алером он посетил тюрьму, больницу, приют, много расспрашивал. «Несмотря на странные ответы, не позволил себе ни слова хулы».

Через несколько часов они снова вернулись в тюрьму. «При входе их встретил тюремщик, кривоногий гигант шести футов ростом». Он сказал священнику, что получил строжайший приказ префекта не пускать господина Апера в тюрьму. А теперь его могут отстранить от должности.

Утром господин мэр в сопровождении господина Вально, директора приюта для бедных, пошел к кюре, чтобы выразить свое крайнее недовольство. Священник не имел никаких покровителей и понимал, какими последствиями грозит ему этот разговор. Но страх потерять должность не смог заставить кюре заключить сделку с совестью.

Господин де Реналь жил в согласии с женой. Она была хорошей матерью, внимательной, спокойной, рассудительной собеседницей. «В свое время она слыла первой красавицей на весь край. ...Говорили, что г-н Вально, богач, директор приюта, ухаживал за ней, но не имел успеха». Ее очень раздражало необузданное суетливость этого рослого, крепко построенного молодого мужчину, с румяным лицом и густыми черными бакенбардами. Она никогда не умела пользоваться своей популярностью, любила одиноко блуждать в саду.

«Это была душа проста и наивна; она никогда не решалась судить своего мужа, не признавалась сама себе, что ей с ним скучно... в конце концов, г-н де Реналь казался ей гораздо менее скучным, чем все другие знакомые ей мужчины».

Отец и сын

Господин де Реналь решил взять гувернером к своим сыновьям сына лесопильщика Сореля, который хорошо знает латынь и заставит детей учиться. Дядя Сорель очень удивился, а еще больше обрадовался, услышав предложение мэра в отношении его сына Жульена. Хитрый старик никак не мог взять в толк, чего ради такой уважаемый человек хочет взять его к себе ленивого сына, но на всякий случай затягивал разговор.

Старик Сорель направился к лесопилки, где его старшие сыновья, настоящие великаны, обтесывали стволы. Жульен, вместо того, чтобы следить за ходом пилы, сидел и читал. «Ничто не могло нанести Сорелю такой горести, он еще кое-как мог бы подарить Жульєнові его деликатную осанку, непригодную к физическому труду и такую непохожую на осанку его старших сыновей, но эта страсть к чтению была ему противна; сам он не умел читать». Сорель выбил из рук сына книжку, вторым ударом по затылку едва не сбил юношу с ног и, стуча кулаком в спину, погнал Жульена домой. По дороге парень грустно взглянул на поток, куда упала его книга.

«Это был невысокий юноша восемнадцати или девятнадцати лет, хрупкий на вид, с неправильными, но тонкими чертами лица и орлиным носом».

С детства он был хил и все в семье презирали его. Он ненавидел своих братьев и отца, но всем сердцем полюбил старого полкового врача, который давал ему уроки латыни и истории, умирая, сказал ему крест Почетного легиона, остатки пенсии и три-четыре десятка книг.

Переговоры

Старик Сорель пытался выпытать у сына, откуда тот знает г-жа де Реналь, которая приглашает его гувернером к своим детям, но Жульен и сам ничего не понимал. Единственное, что он хотел иметь в доме мэра, - это привилегия есть не со слугами, а с хозяевами. «Ужас есть со слугами он позаимствовал из «Исповеди» Руссо. Это была единственная книга, с помощью которой его воображение рисовало ему светская жизнь».

«Рано утром второго дня господин де Реналь послал по старика Сореля; заставив себя подождать час или два, тот наконец пришел...» Хитрый Сорель потребовал, чтобы показали ему комнату сына, его одежда, «были обдуманны многочисленные пункты, должны определять новое положение Жюльена; жалованье не только была повышена с трехсот до четырехсот франков, но ее пришлось выдавать заранее».

Когда Сорель понял, что больше ничего не может добиться, пообещал прислать сына к замку.

С самого детства Жульен мечтал пробить себе дорогу - вырваться из Вер"єна. Он ненавидел свою родину и с наслаждением погружался в мечты, представляя, как познакомится с парижскими красавицами, как его полюбит какая-то блестящая дама, как полюбила де Богарне бедного и никому не известного Бонапарта.

Сначала он бредил военной карьерой, но позже, узнав, что священник в сорок лет получает зарплату в три раза большую, чем прославленные генералы Наполеона, решил стать священником. Для этого он выжми теологию, день и ночь читал церковные книги, подружился с простодушным кюре.

Перед тем, как идти к мэру, Жульен зашел В церковь, потому что решил, что для его лицемерия это будет полезно. На скамье мальчик заметил клочок бумаги, на котором было напечатано: «Подробности казни и последние минуты жизни Луи Женреля, казненного в Безансоне...» Жульен удивился, что фамилия казненного созвучное с его именем.

«Когда Жюльен выходил, ему показалось, что возле чаши блестит кровь: это была разлита святая вода, но от Красных занавесей на окнах она казалась кровью».

В Жульена сжалось сердце, когда он входил в дом мэра. Но и хозяйка дома была совершенно потрясенной, что какая-то чужой человек будет стоять между ней и детьми. «Она уже представляла себе гадкого, грубого, растрепанном субъекта, которому разрешается ругать ее детей только потому, что он знает латынь...»

Госпожа де Реналь именно выходила из гостиной в сад, когда увидела у входа очень бледного и плачущего парня в чистой белой рубашке. Глаза этого молодого крестьянина были такие нежные, что госпожа сначала подумала, что это переодетая девочка. Как же безудержно и весело она смеялась, когда узнала, что это и есть тот гувернер, которого она представляла себе грязным неряхой.

Госпожа де Реналь пригласила Жульена в дом. Она просила парня стать другом ее детям, не бить мальчиков за шалости. Жюльен был удивлен кротким выражением лица этой очаровательной женщины. Он заранее просил прощения за возможные его ошибки, ведь он никогда ни с кем не разговаривал, кроме полкового врача и кюре, и никогда не ходил в школу.

Господин де Реналь, услышав их разговор, обратился к Жюльену с оговоркой никогда не встречаться ни с родственниками, ни с товарищами, «потому что их манеры не подходят для сыновей мэра», никогда не давать денег отцу. Затем он повел парня к сукняра и купил ему костюм.

Когда мэр и Жульен вернулись, то г-жа де Реналь была удивлена теми изменениями, что произошли с парнем. Это был совсем другой человек.

Жульен познакомился с детьми, показал им Библию, прочитал наизусть целую страницу.

Он говорил и говорил по-латыни, когда к двери гостиной подошел лакей, потом появились горничная и кухарка. Все были очарованы и восторженные. В завершение триумфа в гостиную зашел господин Вально, владелец прекрасных нормандских лошадей, и господин Шарко где Можірон, суперпрефект округа.

«Жюльен сумел так поставить себя, что меньше чем через месяц после его появления в доме даже господин де Реналь стал уважать его».

Родство душ

«Дети обожали его. Он их совсем не любил... Холодный, справедливый, равнодушен... он был хорошим воспитателем». В душе он чувствовал ненависть к высшему обществу. Иногда он с трудом сдерживал свое отвращение ко всему, что его окружало.

Как-то прогуливаясь в одиночестве в лесочке более Аллеей Верности, Жульен встретил двух своих братьев. «Красивый черный костюм, чрезвычайно опрятный вид Жульена и его откровенное пренебрежение к братьям пробудили в них такую лютую ненависть, что они его избили до полусмерти и бросили в обмороке и окровавленного». Госпожа де Реналь, господин Вально и суперпрефект случайно нашли его. Женщина так разволновалась, что г-н Вально почувствовал ревность.

«Он беспокоился преждевременно». Жюльен почти ненавидел госпожа де Реналь за красоту.

«Элиза, горничная госпожи де Реналь, вскоре влюбилась в молодого гувернера, и это вызвало у лакея ненависть к Жюльену. Господин Вально тоже ненавидел юношу за его красоту и заботу о своем внешнем виде.

Госпожа де Реналь узнала, что у Жульена мало белья, решила подарить ему несколько луїдорів и попросила его не говорить о де мужчине. Жюльен был оскорблен этим до глубины души и изучил ее. Он тайно любил ее, а она испытывала к нему уважение и восхищение. Юноша был не похож на тех толстосумов, для которых деньги были самой большой ценностью и среди которых ей приходилось жить.

Чтобы искупить свою вину перед Жульеном, «госпожа де Реналь купила на десять луїдорів книг, чтобы подарить своим детям. Но это были именно те книги, которые - она знала - хотел иметь Жульен».

Жюльена мелькнула мысль уговорить господина де Реналя записать абонентом в книжный магазин кого-нибудь из слуг, чтобы иметь возможность принимать нужные книги. Мэр согласился, потому что думал, что все это для детей.

Госпожа де Реналь с удовольствием общалась с Жульеном в компании, но когда они оставались вдвоем, то оба смущались и замолкали.

«Госпожа де Реналь, богатая наследница набожной тети, замужем в шестнадцать лет с пожилым дворянином, за всю свою жизнь не переживала ничего, что хоть немного напоминало любовь... Благодаря этому незнанию госпожа де Реналь, целиком захваченная Жульеном, была счастлива, и ей даже в голову не приходило за что корить».

Мелкие события

«Ангельская кротость госпожа де Реналь... немного изменяла ее только тогда, когда она вспоминала о своей горничную Элизу ». Девушка получила наследство и призналась кюре, что любит Жульена и хочет жениться с ним. Но любимец Шелана решительно отказался от выгодного предложения мадемуазель.

Кюре предупреждал Жульена, что ему не надо поддаваться иллюзиям, ведь сан священника может не дать ожидаемого. Кюре волновался за душу юноши.

Жюльен впервые в жизни почувствовал, что его любят, и очень расчувствовался. Но он хотел обмануть человека, который видел все тайные движения его души. Для своего возраста он очень удачно прикрывал свое лицемерие правильными словами и жестами.

Госпожа де Реналь заболела и даже слегла, когда узнала, что горничная мечтает о браке с Жульеном. Элиза начала жутко раздражать ее. Но, узнав о том, что Жюльен отказался, госпожа де Реналь почувствовала облегчение и пообещала Элизе поговорить с гувернером.

«На второй день, после завтрака, госпожа де Реналь отдалась волшебной наслаждении - защищать дело своей соперницы и видеть, как в течение часа Жюльен упорно отказывается от руки и достатка Элизы... Бурный поток счастья, что хлынул в ее душу после стольких дней отчаяния, сломил ее силы. Она потеряла сознание».

Придя в себя, она очень удивилась и наконец спросила себя: «Неужели я полюбила Жульена?» Но это открытие не испугало ее, не вызывало угрызения совести. «Она уже научилась немножко хитрить с того времени, как полюбила». Ее только стали глубже поражать нелепые шутки мужа.

С наступлением первых весенних дней господин де Реналь переехал с семейством в деревню. Так делала придворная знать, а мэр старательно подражал ее обычаи.

В Вержі стоял замок с четырьмя башнями, который принадлежал господину де Реналь. Возле замка был парк, а дальше - яблоневый сад.

«Госпожа де Реналь словно впервые почувствовала красоту природы; она восхищалась всем до умопомрачения. Любовь, что пронимало ее, делало ее предприимчивой и решительной». Без согласия мужа она, по совету Жульена, приказала проложить дорожку через весь сад. «Это позволило детям гулять утром, не рискуя замочить ботинки в росе».

Госпожа де Реналь целые дни проводила в саду вместе с детьми. Они большими сачками ловили бабочек., «Жюльен рассказывал им о странных обычаях этих бедных букашек».

Горничная Элиза удивлялась, почему госпожа де Реналь теперь так заботится о своих туалеты и меняет платье трижды на день. Но госпожа так внимательно относился к своему туалету без всяких намерений. «Без какой-то скрытой мысли она мастерила с Элизой новые наряды», покупала новую ткань на летние платья.

«Она привезла с собой в Вержі свою молодую родственницу госпожа Дервіль, с которой когда-то училась в монастыре Секре-Кер». Подруга заметила, что госпожа де Реналь очень счастлива.

Жюльена уже не надо было хитрить и сдерживаться. Далеко от людских взглядов он предавался радостям жизни. Он показал госпожа Дервіль пейзажи, которые уже не были для него отравленные завистью братьев и присутствием деспотического и ворчливого отца. Жюльен уже не прятался с книгами, с увлечением читал рассуждения о женщинах.

Часто темными жаркими вечерами Жульен и женщины сидели под огромной липой за несколько шагов от дома. Однажды он нечаянно коснулся руки госпожи де Реналь. «Она в тот же миг відсмикнула руку, но тут Жульєнові пришло в голову, что его обязанность - добиться, чтобы ее рука не избегала его прикосновения». Он считал это своим долгом, но страх оказаться в унизительном положении моментально отравил всю его радость.

Вечер в имении

На другой день Жюльен окинул госпожа де Реналь странным взглядом: «он следил за ней, словно за врагом, с которым придется сражаться». Она же не могла отвести от него глаз.

Гораздо раньше закончив уроки с детьми, Жульен погрузился в мысли о том, «что ему непременно надо сегодня же добиться, чтобы она оставила свою руку в его рыжие».

Наступала темная душная ночь, приближалась решающая мгновение, и сердце Жюльена бешено колотилось.

Госпожа де Реналь, госпожа Дервіль и Жульен сели в саду. Юноша не мог сосредоточиться на разговоре, ужасно нервничал и боялся выполнить данное себе обещание, которую считал долгом. «Возмущен своим трусостью, он сказал себе: "Как только часы пробьют десять часов, я выполню то, что целый день обещал себе сделать вечером, - иначе пойду к себе и застрелюсь"».

Каждый удар башенных часов отражался в его груди, и когда пробил десятый, Жульен «взял руку г-жа де Реналь - она сразу поспешно відсмикнула ее». Мало понимая, парень снова схватил руку женщины и победил ее последнее усилие вырваться.

«Душа его наполнилась счастьем; не потому, что он любил госпожу де Реналь, а потому, что наконец-то кончилась эта ужасная мука». Госпожа Дервіль заметила, что голос госпожи де Реналь дрожит, и предложила идти домой. Госпожа де Реналь уже хотела встать, но тут Жюльен крепко сжал руку, которую ему покорно оставили, и женщина осталась.

Госпожа де Реналь испытывала огромное наслаждение от того, что ее рука сжимала рука Жюльена. Она на минуту поднялась, поправила вазон с цветами, «но как только снова села, то отдала ему руку, почти не сопротивляясь, словно это было заранее договорено между ними».

Ночью госпожа де Реналь не склепила век, переживая новые для себя чувства. «Жюльен, совершенно обессиленный той борьбой, которую весь день вели в его сердце робость и гордость, вдруг погрузился в крепкий сон, а на утро и не вспомнил о женщине, забыв о своей победе. «Спускаясь в гостиную, он полушутя подумал: Надо будет сказать этой женщине, что я ее люблю».

А внизу его ждал господин де Реналь, который не скрывал своего недовольства, что дети целое утро били баклуши. Каждое язвительное слово мужа на адрес Жульена краяло сердце госпожи де Реналь, а гувернер довольно резко ответил: «Я болен». Это только разожгло гнев мэра, и он разразился грубой бранью. Жюльен не очень скрывал уничтожающие взгляды на господина и госпожу де Реналь. Но только госпожа Дервіль заметила, сколько в глазах Жюльена ярости и безграничного презрения. «Бесспорно, именно такие минуты унижения создают робеспьеров».

Все вышли в сад, и Жюльен оказался между двумя подругами, которые взяли его под руки. Они говорили ему какие-то милые вещи, но «он презирал этих двух женщин и все их нежные чувства».

Между прочим, г-жа де Реналь сказала, что ее муж приказал перетряхнуть матрасы во всем доме. Жульен как-то странно взглянул на нее и тихо попросил, чтобы госпожа де Реналь нашла в его комнате в углу матраса коробочку с портретом и спрятала ее. Он настаивал, чтобы женщина не смотрела на портрет, потому что это его тайна.

Госпожа де Реналь думала, что в коробочке портрет женщины, которую любит Жульен. На самом деле там был портрет Наполеона, которого юноша боготворил.

Благородное сердце и малые состояние

Жульен встретил господина де Реналя в доме и со злостью предупредил того, что уйдет из этого дома, если еще раз услышит о пренебрежение им своих обязанностей. Вместо извиниться господин де Реналь увеличил плату гувернеру. Он решил, что Жульена переманивает к себе господин Вально, и хотел что-помешать этому.

Жюльен отправился на исповедь к господина Шелана, но ушел в горы, чтобы подумать, чего так испугался господин де Реналь, что увеличил ему жалованье.

«Чистый горный воздух наполнило его душу покоем и даже радостью».

Возвращаясь, Жульен встретил господина Вально, которому рассказал, что ему увеличили жалованье.

Вечером Жюльен пошел в сад, где его уже ждали госпожа Дервіль и госпожа де Реналь. Он пытался завладеть рукой госпожи де Реналь, но «после некоторого колебания ее вырвали».

Подошел господин де Реналь, стал нудно говорить о политике, а Жульен повторил маневр и завладел рукой госпожи де Реналь, хотя ее муж был за четыре шага от них.

Госпожа де Реналь чувствовала, что любит Жульена. Это чувство было новым для нее, и она растерялась от страсти, не изведанной до него до сих пор.

Жюльена было приятно держать руку этой очаровательной женщины, нежно целовать ее в темноте сада, но он с удовольствием ушел в свою комнату, где его ждала недочитанная книга.

«Госпожа де Реналь не могла заснуть. Она переживала во мнении рай, охватившее ее, когда почувствовала, как Жюльен укрывает ее руку страстными поцелуями». Но ее душа время от времени погружалась в бездну чудовищных мучений, ведь она, замужняя женщина, оказывала грех, любя другого мужчины. От этих мыслей ей стало плохо.

Путешествие

На следующий день Жюльен отпросился на три дня. Перед отъездом он хотел увидеть госпожа де Реналь и вышел в сад. Через некоторое время она пришла, и Жюльен был очарован красотой взволнованной женщины. Но выражение ее лица было подчеркнуто холодным. Жюльен решил, что его презирают; он почувствовал жгучую досаду, ничего не сказал об отъезде, поклонился и ушел.

Жульен весело шел по тропинке в горы к своему другу лесоторговца Фуке. «На почти отвесном склоне одной из скал он заметил небольшой грот». Жульен забрался в этот грот и почувствовал себя абсолютно свободным и счастливым. «В беспредельной тьме, которая обступила его, душа его погрузилась в созерцание картин его будущей жизни в Париже». Он мечтал о женщине с высокой душой, которая любит его. А он расстается с любимой только для того, чтобы покрыть себя славой и стать еще более достойным ее любви».

Жульен переночевал в гроте, а утром пошел к Фуке и рассказал другу о ссоре с господином де Реналем. Фуке предложил Жульєнові стать его компаньоном. Но Жюльен отказался, потому что это предложение закрывала ему путь к славе.

Ажурные чулки

Жульен три дня не вспоминал о госпожа де Реналь. Возвращаясь в замок, он с удовольствием думал о предложение Фуке, которая давала ему возможность разбогатеть и почувствовать себя независимым.

«Все время, пока Жюльен отсутствовал, г-жа де Реналь несказанно страдала: муки ее были самые разные, но все одинаково невыносимые».

Перед его приездом г-жа де Реналь надела ажурные чулки, новое платье из модной ткани. Госпожа Дервіль заметила еще и то, что, разговаривая с Жульеном, ее подруга бледнела, а ее глаза, полные тревоги, были прикованы к юного гувернера».

Вечером в темном саду Жюльен хотел воспользоваться своей привилегией, взял госпожа де Реналь за руку, ощутил пожатие ее руки, «однако это вовсе не было ему приятно». Он не мог поверить в искренность чувств этой очаровательной женщины, ведь ему казалось, что она всегда видит его в образе рабочего парня, который, покраснев по самое волосы, стоял у дверей дома, не решаясь позвонить».

Английские ножницы

Предложение Фуке сделала Жульена несчастным; он не мог выбрать что-то одно, а поэтому решил продолжать интрижку с хозяйкой, «составил себе подробный план кампании и записал его себе на бумаге». Этот глупый план подавлял живой ум Жюльена. Он часто не находил ответа на простые вопросы, а потому г-жа де Реналь считала, что «у него такой вид, будто он все обдумывает и каждый поступок рассчитывает наперед ».

Жульен положил себе в обязанность исправить свою неловкость перед госпожа де Реналь «и, выбрав удачную минуту, когда они переходили из одной комнаты в другую, скоряючись этом обязанности, поцеловал ее». Эта неуместная выходка ужасно испугала и возмутила женщину. «И вся ее добродетель вернулась к ней, ибо любовь омрачилось». Но Жюльен продолжал осуществлять свой план соблазнения. Однако он хорошо видел, «что ему совсем не удается быть не только соблазнительным, но и просто вежливым».

После завтрака все собрались в гостиной, и вот тут наш герой не нашел ничего лучшего, как слегка наступить на маленькую ножку госпожа де Реналь. Она испугалась, но будто невзначай уронила на пол ножницы, клубок шерсти, иглы, для того, чтобы Жульенов жест мог показаться неуклюжей попыткой подхватить все утварь для вышивания. Это обмануло всех, кроме госпожи Дервіль. Она хорошо понимала, что означают эти жесты.

Жульен, что никогда не имел любовницы, упрямо играл роль Дон Жуана весь день. Чувствуя себя несосвітенним дураком, «он сказал г-ну де Реналю, что идет в Верьер к кюре».

Господина Шелана уволили, и его место занял викарий Маслон. Помогая хорошем кюре перебираться в новое жилье, Жульен решил написать Фуке, что он увидел несправедливое отношение к священникам, а потому для спасения его души будет лучше отказаться от сана и согласиться на предложение друга.

Жюльен хотел оставить себе выход, чтобы иметь возможность заняться торговлей, если печальная осторожность победит в нем героизм».

Крик петуха

Когда Жюльен пішовуВер"єр, усійого ошибки были забыты. Вечером он вдруг с невероятной смелостью сообщил г-жа де Реналь, что придет к ней в комнату в два часа ночи. Говоря это, он дрожал от страха, что она согласится. «Роль обольстителя угнетала его», и он предпочел бы запереться у себя в комнате, чтобы не видеть этих дам».

Госпожа де Реналь страшно возмутилась, и в ее ответа «ему явственно послышалось словечко "фе"».

Когда в полночь все разошлись, Жульен с мрачной уверенностью решил, что госпожа Дервіль и госпожа де Реналь его глубоко презирают. От этих мыслей он не мог уснуть и «чувствовал себя глубоко несчастным, когда вдруг на замковом часах пробило два часа».

«Этот звук пробудил его так же, как крик петуха пробудил святого Петра». Жюльен никогда еще себя так не принуждал, как теперь. Его колени подкашивались, когда он шел мимо комнаты господина де Реналя, который громко храпел.

В комнате госпожи де Реналь горел свет. Страх Жульена был таким большим, что он «забыл все свои честолюбивые планы и стал самим собой». В ответ на упреки испуганной женщины «он бросился к ее ногам, обхватил ее колени и разрыдался.

Через несколько часов Жюльен вышел из комнаты, г-жа де Реналь. Он был счастлив, но и в самые сладкие мгновения близости «он ни на минуту не позволял себе забыть о своем «долге» и пытался играть роль покорителя женских сердец». Жюльен был похож на шестнадцатилетнюю девушку «с волшебным цветом лица, которая, едучи на бал, по глупости накладывает на щеки румяна».

Смертельно испуганная появлением Жюльена, г-жа де Реналь «считала себя пропащим навеки женщиной и, чтобы отогнать от себя призрак ада, осыпала Жульена самыми пылкими ласками».

Жульен, вернувшись в свою комнату, «был в том состоянии недоумения и растерянности, что овладевает душу человека, только что добилась того, чего давно стремилась».

На следующий день

Утром за завтраком поведение Жульена была безупречной. А госпожа де Реналь «не могла на него смотреть, не краснея, и в то же время ей нельзя было прожить и минуты, не взглянув на него». Уходя из столовой в сад, она схватила и пожала руку Жюльена, а «он взглянул на нее пламенным взором». Эти тайные знаки не заметил господин мэр, но хорошо разглядела госпожа Дервіль. В течение целого дня она донимала подруге намеками на опасность, но только надоела ей. Вечером госпожа Дервіль села между влюбленными, и эта помеха увеличила волнение г-жа де Реналь. Она раньше ушла в свою комнату и два часа ожидания были для нее словно два века пыток. Но в час ночи Жюльен проскользнул в комнату своей любовницы.

Этой ночью он уже не играл роль. «У него открылись глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать». Жюльена понравилось, что госпожа де Реналь угнетает разница в возрасте между ними, но он не понимал ее страданий.

«Прошло несколько дней, и Жюльен влюбился со всем пылом юности». Он даже признался г-жа де Реналь в своих юношеских опасениях, и это вызвало новую вспышку любви Женщины. «Я могла бы вступить в брак с таким мужчиной и жить с ним, словно в раю», - часто думала она, склонившись на юношеское плечо. Она учила его множества всяческих житейских мелочей и правил, поднося его к своего высокого положения, и была безмерно счастлива. «Только госпожа Дервіль совсем не обнаружила подобных чувств». Убедившись, что ее мудрые советы только раздражают подругу, она вдруг покинула Вержі. «После отъезда подруги госпожи де Реналь почти целые дни проводила с глазу на глаз со своим любовником».

Первый помощник мэра

Как-то вечером Жюльен неосторожно заговорил о том, что во времена правления Наполеона молодые французы имели возможность получить образование, а сейчас отсутствие денег становится причиной несчастий бедняков. Госпожа де Реналь считала, что такие мысли могут быть только у слуг, и нахмурила брови. Деньги для него не имели никакого значения, ведь она была очень богата. Эти насупленные брови нанесли первый удар иллюзиям Жульена. Он понял, что она из вражеского лагеря, который не допустит, чтобы какой-то бедолага сделал карьеру. «В ее окружении все повторяли, что надо опасаться появления нового Робеспьера именно из среды тех слишком хорошо образованных юношей из низших слоев».

«Жульен больше уже не решался искренне высказывать свои мечты». Теперь он решил спокойно рассуждать обо всем. Ему пришло в голову, что госпожа де Реналь будет безопаснее приходить к нему, чем ему до нее. Но у него были книги, которые он разворачивал только ночью, ожидая свидания. Из этих книг и из воспитания, которое проводилось любящей женщиной, Жюльен узнал много полезного о светское общество, об интригах, которые плетутся вокруг безансонського префекта. Привилегированное общество было глубоко заинтересовано, чтобы должность старшего помощника досталась г-ну де Муаро, который имел три дома на королевском тракте. Они подлежали сносу. Если бы г-ну де Муаро повезло бы с должностью, его дома и дома других состоятельных горожан были бы лишь немного перестроенные и стояли бы еще сто лет.

Однажды Жюльен узнал о какой-то спасен заведение для мужчин, в который каждый вносит двадцать франков, и где все члены заведения обращаются друг к другу на «ты». В заседаниях по пятницам принимали участие и достопочтенные горожане, и их слуги.

Время шло, чувства между влюбленными разгорались все сыграть партию в качестве брани. Дети могли заметить их ласковые взгляды, интимные жесты, а потому любовникам приходилось быть особенно внимательными. Госпожа де Реналь часто ловила себя на мысли, что любит Жульена, как своего ребенка. И хотя пока ей приходилось отвечать на его наивные мальчишеские вопросы, «она представляла его себе то папой, то первым министром, как Ришелье».

Король в Вер"єрі

Третьего сентября конный жандарм проскакал Вер"єром. Он сообщил, что в воскресенье в город прибудет король. Господин де Реналь занялся организацией почетного караула, а ее командиром назначил г-на де Муаро. Жены либералов просили госпожа де Реналь посодействовать, чтобы мэр назначил их мужей к почетного караула, а влюбленная женщина задумала неслыханную вещь: «она добилась у господина де Муаро и в суперпрефекта где Можірона, чтобы Жульена назначили к почетного караула, хотя на это место претендовали пять или шесть юношей из семей богатых фабрикантов...» Господин Вально, который ненавидел Жульена, согласился дать ему одного из своих нормандских лошадей. Госпожа де Реналь хотела поразить любовника костюмом. «Она заказала ему полную форму, оружие, фуражка - все нужное для почетного стража» не в Вер"єрі, а почему-то в Безансоне.

«Король хотел посетить мощи святого Климента, хранящихся в Бре-ле-О, за милю от Вер"єра». Новый кюре не хотел допустить присутствия на церемонии опального Господина Шелана, и господину де Реналю пришлось доказывать кюре, что сопровождает короля маркиз де ла Моль, который «уже тридцать лет знает аббата Шелана». Если он узнает о опалу Шелана, то сам пойдет в домике старого. Все закончилось тем, что Шелану отправили приглашение «принять участие в торжественной церемонии». Господин Шелан потребовал, чтобы Жюльен сопровождал его в числе иподиаконов.

С раннего утра в воскресенье улицы Вер"єра наполнились тысячами горожан и крестьян. Где-то в три часа загудели все колокола: король вступил на территорию департамента. Почетная стража двинулась. «Все любовались блестящими мундирами, каждый узнавал то родственника, то приятеля». В девятой скамье первым ехал «очень красивый, стройный юноша, которого сначала никто не мог узнать». Вдруг кто-то воскликнул, что это сын плотника Сореля, и в толпе поднялся переполох. «Все единогласно выражали возмущение мэром, особенно либералы», что в почетную стражу назначен «мастерового», «гувернера», «мужицкую отродье».

Тем временем Жюльен чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. «Он представлял себе адъютантом Наполеона, мчитьв атаку на вражескую батарею».

Его величество имел после обеда отправиться на поклонение мощам святого Климента. Жульен, вздыхая, переоделся в свой старенький черный костюм, сел на коня и через несколько минут оказался в Бре-ле-О. Вокруг отстроенного во время Реставрации старого аббатства толпилась десятитысячная толпа. Святую реликвию должен был показать королю молодой епископ агдський, племянник господина де ла Моля. «Но сейчас этого епископа нигде не могли найти». Дерзкие лакеи епископа не пустили к нему даже господина Шелана, который был ректором капитула Бре-ле-О и «имел привилегию входить в всякий время к. епископа своей церкви».

«Гордая Жульєнова натура возмутилась из дерзости лакеев ». Он так решительно бросился в келью, где был епископ, что слуги не посмели остановить его. Жюльен увидел молодого епископа в мрачной зале перед большим зеркалом, «Правой рукой он деловито раздавал благословения в сторону зеркала». Только позже Жюльен понял, что епископ, который был старше его на шесть или восемь лет, просто учился раздавать благословения.

Жульен, как лицо, приставленная к аббата Шелана, нес балдахин для короля и был за шесть шагов от его величества во время молитвы перед алтарем в маленькой часовне.

После службы господин де ла Моль приказал раздать крестьянам десять тысяч бутылок вина. Перед отъездом король посетил дом мэра.

Мыслить - значит страдать

Убирая в комнате, где гостил господин де ла Моль, Жюльен нашел письмо, которое написал к маркиза господин де Шолен. Это была просьба дать ему место заведующего вер"єрською лотерейной конторой.

Это письмо показывал Жюльена путь, которым ему надо идти.

Через неделю после отъезда короля от пересудов, смешных сплетен, объектами которых были король, епископ, маркиз де ла Моль, бедняга Муаро, который упал с коня перед каретой короля, остались только болтовня о неблаговидном беззастенчивость, с которой «протолкнули» в ряды почетной стражи этого Жюльена Сореля, сына плотника».

Семья мэра вернулась к Вержі, а вскоре тяжело заболел маленький мальчик, Станислав-Ксавье. «Госпожа де Реналь вдруг пронзили жестокие угрызения совести». Она стала упрекать себя за любовь к Жюльену, считая, что это Божье наказание за преступление прелюбодеяния. Она довела себя до того, что готова была признаться мужу в своем греховном любви к гувернера. И никакие разумные доказательства Жульена не только не успокаивали, а, напротив, раздражали ее. Юноша понимал ее состояние и любил еще больше за то, что она все-таки любила его, даже думая, что этим убивает своего сына. Госпожа де Реналь хотела своими страданиями и отказом от любви покаяться перед Богом, но слезы и уговоры Жульена изменили ее решения рассказать все мужу.

Станислав стал понемногу поправляться, и счастье влюбленных «отныне стало приподнятым, а пламя, сушило их, запылало еще сильнее. Они отдавались безумным порывам... Теперь их счастье иногда напоминало преступление».

Однажды Элиза пошла в Верьер и встретила господина Вально, что был очень сердит на Жюльена. Именно от горничной господин Вально узнал обидную для себя новость: самая блестящая в округе женщина, которой он в течение шести лет проявлял столько внимания», и все это видели, «взяла себе в любовники того ремесленника, что представляет из себя гувернера».

В тот же вечер г-н де Реналь получил анонимное письмо, в котором найдокладиіше извещали о том, что происходит в его доме».

Анонимные письма

Жюльен видел, как господин де Реналь читал письмо, свирепо поглядывая на гувернера, а потому решил, что сегодня ему не следует встречаться с любовницей. А утром он получил записку, в которой г-жа де Реналь писала о своей любви и о своих подозрениях относительно автора анонимки: это был господин Вально. Чтобы отвести от себя подозрение, она предлагала Жюльена написать еще одно анонимное письмо, уже в ее адрес, в котором было бы сказано, что «автор» знает о ее грех и предлагает навсегда порвать с деревенщиной. Этот лист должен быть написан на бумаге господина Вально.

Затем г-жа де Реналь отдаст этого письма мужу и убедит его, что это господин Вально мстит ей за нелюбовь и сразу к нему.

По ее хитроумным планом Жульен должен был выехать в Верьер, устроиться там, подружиться со всеми, даже с либералами. Пусть в Вер"єрі думают, что он «намерен устроиться гувернером у господина Вально или в кого-то другого». Госпожа де Реналь была уверена, что ее муж будет относиться к Жюльену так, как ему укажет общественное мнение».

Диалог с властелином

Целый час Жульен мастерил анонимного письма. Госпожа де Реналь просто, решительно взяла его, поцеловала детей и быстро ушла. Жюльен был поражен величественным спокойствием своей любовницы.

Господин де Реналь, получив анонимное письмо, испытал страшное потрясение. Он теперь боялся признаться самому себе, что совсем не имеет друзей, с которыми мог бы посоветоваться. Фалькоса и Дюкро, друзей детства, он оттолкнул от себя своей напыщенностью в 1814 году. «Они были не из дворян, и он захотел положить конец тоновые равенства, который установился между ними с детских лет».

В его душе бушевала буря. Он понимал, что больше не найдет себе такой умной, красивой и богатой жены, как Луиза. Если в семье мэра вспыхнет ссора, то с него будет смеяться весь город. Но и прощать измену нельзя.

После многих часов раздумий господин де Реналь вышел в сад и вдруг на аллее встретил ту, которой недавно желал смерти. Его жена шла из церкви. Она подала ему письмо. «Эту мерзость, - сказала она, - мне передал... какой-то подозрительный субъект. Я требую от вас одного: чтобы вы немедленно отослали к отцу этого господина Жюльена».

Господин де Реналь яростно посминал это письмо и молча широкими шагами пошел прочь. Позже между супругами состоялся разговор, после которого г-н де Реналь, поверив в невиновность жены, дал Жюльена отпуск с условием, что тот поедет в Верьер.

Так действовали в 1830 году

Господин де Реналь приказал Жюльена жить в доме господина Шелана. На третий день пребывания в аббата приехал господин суперпрефект где Можірон, который долго восхвалял скромность напіврозжалуваного гувернера, а затем предложил ему навсегда покинуть работу в господина де Реналя и перейти к другу чиновника воспитывать его детей. Жульен дипломатично выразил свою признательность за предложение, много говорил о своем уважении к господина мэра и к вер"єрського общества. «Ни одному еще министру-балакунові не удавалось наговорить так много слов, не сказав при этом так мало». Суперпрефект так и не добился от Жульена чего-то определенного.

Позже Жюльена передали приглашение на обед к господину Вально. Он, выказывая почтительность, пришел раньше и застал эту значительную личность перед кучей папок с делами. Густые черные баки, невероятная шевелюра, феска... огромная люлька, вышитые туфли, массивные золотые цепочки...» вызвали у Жульена желание побить палкой этого провинциального денежного туза.

На обеде были сборщик налогов, акцизный инспектор, жандармский офицер, двое или трое чиновников с женами, несколько богатых либералов. Принимала гостей жена Вально, одна из знатнейших дам в Вер"єрі. «У нее было грубое мужоподібне лицо, которое она ради торжественного случая густо нарум"янила...» Жульен вспомнил о красоту и изысканность госпожа де Реналь. Слуги в пышных ливреях наливали дорогое вино, а Жюльена пришло в голову, что здесь, за стеной, сидят голодные обитатели приюта. «Несмотря на все лицемерие, к которому он так часто прибегал, он почувствовал, как у него по щеке скатилась крупная слеза». Он думал о прекрасные времена господства Наполеона, когда люди завоевывали счастья в боях и боролись с подлостью. И его мечты перебил один из гостей, который попросил Жульена продемонстрировать знания латинского языка. Жюльен сказал наизусть отрывки из Нового Завета, переводил латинские фразы. Гости аплодировали и восхищенно перешептывались. Обед закончился, и прежде чем уйти, «Жюльен получил четыре или пять приглашений на обед».

В столовой подвыпившие гости еще говорили о великолепные способности Жульена, а он уже попрощался. Выйдя за ворота, Жульен с удовольствием вдохнул свежий воздух. «Ну и компания! - думал он. - Пусть бы они дали мне даже половину того, что воруют, я все равно не согласился бы с ними жить».

Однако он стал модным и, выполняя приказ госпожи де Реналь, должен был еще несколько раз присутствовать на подобных обедах. «Среди толпы этих новых для него людей Жюльен нашел, как ему показалось, одну честного человека: то был математик, на имя Ґро, которого считали якобінцем».

Жюльен был очень осторожен в высказываниях, выполнял все приказы госпожи де Реналь, но очень скучал по любовницей. И вот однажды утром она приехала к нему вместе с детьми. Это была бесконечно счастлива, хоть и короткая встреча. Жульен слушал щебетание детей, удивлялся нежности их голосов, простоте и благородству во всей их поведении «и чувствовал потребность очистить свое воображение от всех этих вульгарных манер, гадких поступков и мыслей, среди которых вынужден был существовать в Вер"єрі».

Господин де Реналь был недоволен радостным настроением семьи за его отсутствия. Болезненное самолюбие подсказывало ему, что Жюльен может стать в сто раз милее для детей, чем он, хозяин дома.

Госпожа де Реналь не обратила внимания на мрачное настроение мужа, ей пришло в голову задержаться в Вер"єрі, и она заявила, что хочет сделать покупки.

«Господин де Реналь покинул свою жену в первой же галантерейной лавке, в которую она зашла: ему надо было навестить кое-кого. Вернулся он еще в похмурішому настроении, потому что убедился, что целый город интересуется им и Жульеном». Все хотели знать, останется Жульен учителем детей мэра за шестьсот франков, «перейдет на восемьсот - до господина директора приюта». Сам г-н Вально принял господина де Реналя очень холодно: «в провинции так редко случаются опрометчивые поступки, что с ними жестоко расправляются».

Господин Вально был «под властью господина де Реналя, но был более активным, далеко энергичнее, чем тот, и, ничем не гнушаясь, во все вмешивался, неустанно к кому ходил, кому-то писал... и, ни на что не претендуя, в конечном счете пошатнуло авторитет своего мэра в глазах церковной власти». Он добился освобождения старого кюре Шелана, но оказался в полной зависимости от старшего викария Фрілера, который «давал ему теперь довольно странные поручения».

Господин Вально хотел сохранить за собой руководство приютом, а потому в борьбе с мэром искал себе союзников даже среди либералов. «Никогда самолюбие в борьбе с найжадібнішою, мелочной привязанностью к деньгам не приводил человека к тому плачевному состоянию, в котором был господин де Реналь» теперь.

Заботы чиновника

«Сразу после обеда вся семья уехала в Вержі, но через день Жюльен снова увидел их всех в Вер"єрі». Он заметил, что г-жа де Реналь что-то скрывает от него, ведь при его появлении часто прерывалась разговор. Жюльена казалось, что она хочет заменить его другим любовником, и он сделался холодным и сдержанным». И речь между супругами шла лишь о продаже большого старого дома.

«Жюльен пошел на торги». Он стоял среди толпы и прислушался к разговорам. Какой-то мужчина был готов дать за дом восемьсот франков, но право на этот дом получил начальник канцелярии префектуры господин де Сен-Жиро всего за триста тридцать франков. Все понимали, что господин де Сен-Жиро должен благодарить за это господину Вально, и даже мэр не смог этому противостоять.

«Вечером все молчаливо сидели у камина...» Вдруг раздался звонок, и в комнату вошел очень красивый господин с пышными черными баками». Это был знаменитый итальянский певец синьор Джеронимо, который привез письмо госпожи де Реналь от ее кузена кавалера де Бовезі.

«Веселый неаполитанец внес неожиданное оживление в этот грустный вечер... Он пропел из госпожа де Реналь небольшой дуэт. Потом очаровал всех разными рассказами» о свое обучение в консерватории и выступления в театре.

«На второй день господин и госпожа де Реналь дали синьору Джеронимо письма, нужны для того, чтобы быть рекомендованным к французского двора». После его отъезда Жульен часто в одиночестве думал о том, какую роль в жизни человека играет случай и хорошие знакомства.

Семья господина де Реналя покинула леса Вержі, а порядочное общество Вер"єра продолжал злословить о госпожа де Реналь и Жульена. Эти слухи дошли до господина Шелана, который силой своего авторитета пытался убедить юношу уехать из города. Господин де Реналь тоже откровенно поговорил с женой. Он признался ей, что общественное мнение в Вер"єрі как-то странно настроена, а поэтому надо сделать так, «чтобы Жюльен покинул Верьер и поступил в безансонської или дижонской семинарии».

Госпожа де Реналь была в отчаянии. Она думала о том, что Жюльен полюбит другую и забудет ее. Но расставание было неизбежным. Жюльен попросил у господина де Реналя рекомендательные письма, и мэр с радости возвеличил все его добродетели.

Госпожа де Реналь с этой минуты могла думать только об одном: «Я вижу его в последний раз».

Большой город

Жульен прибыл в Безансона - одного из красивейших городов Франции и, прежде чем похоронить себя за стенами семинарии, решил сначала осмотреть высокие стены, глубокие рвы, грозные пушки крепости, а потом пообедать в кафе.

В просторной зале кафе на двух більярдах шла игра. Игроки были рослые, с тяжелой походкой, огромными бакенбардами, в длинных сюртуках. «Эти благородные потомки древнего Бізонтія не разговаривали, а кричали, изображая из себя грозных воинов».

«Девушка, сидевшая за прилавком, обратила внимание на красивое лицо юного провинциала», который скромно стоял на пороге кафе. Она обратилась к нему, и Жюльен вежливо заказал чашку кофе с хлебом. Девушка пригласила его сесть за столик возле прилавка, поставила перед ним чашку, сахар и хлебушек. «Жульен замечтался, сравнивая в уме красоту этой веселой белокурой девушки с некоторыми волнующими воспоминаниями, которые то и дело возникали перед ним».

Красавица Аманда внимательно смотрела в глаза Жюльена и, кажется, поняла причину его смущения: он оказался в большом городе без знакомых. Девушка написала свой адрес на карточке и передал ее Жюльена, который сказал, что безумно влюбился в нее. «Он цитировал зачарованной мадемуазель Аманде «Новую Елоїзу» и был счастлив от собственной храбрости», как вдруг один из ее любовников появился в дверях кафе».

Он подошел к прилавку, бесцеремонно налил себе стакан водки и уставился в Жульена. Юноша «вскочил, не помня себя от Ярости, но не знал, как начать ссору». Аманда встала между мужчинами и не дала разгореться ссоре.

Наконец Жюльен ушел. «Он пробыл в Безансоне всего несколько часов, а ему уже было за что себя корить».

Семинария

«Еще издали Жюльен увидел на дверях железный золоченый крест». Семинария пугала его, считалась ему земным адом, из которого уже не выйти. «Конец концов он решился позвонить». Минут через десять дверь открыл очень странный священник со зловещим лицом и молча повел юношу к ректору семинарии господина Пірара. В Жульена бешено колотилось сердце, подгибались ноги, «он заплакал бы, но не смел». Они вошли в теплую комнату. У стола сидел человек в изношенной сутане и что-то писал. Вдруг он поднял голову, и Жюльен «увидел длинное лицо, покрытое красными пятнами, которых не было только на лбу, мертвенно бледном. Между этими красными щеками и белым лбом сверкали маленькие черные глазки, которые могли бы испугать и храброго. Густые, гладкие и черные, как смоль, волосы облегало огромный лоб». От страха перед этим мужчиной Жульен вдруг потерял сознание. Придя в себя, юноша увидел, что аббат Пірар читает письма господина Шелана, в котором тот характеризовал Жульена как остроумного человека.

Господин Пірар обратился к Жюльену латинском языке, и юноша достойно выдержал экзамен по теологии, логике и Святого Писания, но обнаружил полное незнание учения отцов церкви. Ректор приказал вратарю отвести Жульена в отдельную келью; «это была маленькая комнатка на восемь квадратных футов, на верхнем этаже дома».

Мир, или то, чего недостает богачу

Утром Жюльен опоздал к завтраку. Надзиратель его строго отругал, и он не оправдывался, а скрестил руки на груди и сказал с расстроенным видом: «Согрешил, преподобный отче».

Семинаристы, которых Жюльен положил себе рассматривать как врагов, поняли, что этот новенький не новичок в их деле.

«Все первые шаги нашего героя, убежденного в том, что он действует очень осторожно», были очень неосмотрительны: духовником он выбрал аббата Пірара; показал себя хорошим учеником, что в семинарии воспринималось всеми очень негативно; был молчаливым, а все думали, что он высокомерен.

Письма к Жюльену не доходили: их читал и сжигал аббат Пірар.

Однажды к нему приехал Фуке. Друзья долго разговаривали. И вдруг Фуке сказал, что госпожа де Реналь «удалась в самое глубокое благочестие... в самую горячую набожность».

Приезд Фуке и разговор с ним навели Жульена на мысль, что с самого начала своего пребывания в семинары он только то и делал, что ошибался. Он обдумывал каждый шаг своей жизни, но не заботился о деталях. Множество мелких погрешностей создали ему репутацию «вольнодумца», ведь он мыслил вместо того, чтобы слепо подчиняться авторитету. «Отныне внимание Жюльена была всегда настороже. Он должен был изображать из себя совсем другого человека». Но и после многих месяцев неустанных усилий Жульена его манеры вовсе не свидетельствовали о слепую веру.

Самые грубые мужики-семинаристы чувствовали уважение к деньгам, богатству, к правительству. Сначала Жюльен их презирал, но наконец почувствовал сожаление: эти ребята с детства знали только нищета. Они были убеждены, что духовное звание даст им возможность хорошо обедать и иметь зимой теплую одежду.

Однажды Жульена вызвал ректор. В руках аббат Пірар держал игральную карту с адресом Аманды. Жюльен понял, что ее похитили доносчики аббата Кастанеда, заместителя ректора. Спокойно выдержав грозный взгляд аббата Пірара, Жюльен рассказал, что это адрес незнакомой женщины, хозяйки кафе, которая пожалела его и согласилась помочь.

Все, что он сказал, было тщательно проверено. Аббат Пірар предупредил Жульена, что хранить эту адрес - большая неосторожность, что может навредить и через десять лет.

Первый жизненный опыт

В семинарии Жульен оставался сам, как челн, заброшенный среди океана. «Это была самая тяжелая пора его жизни». На уроках преподаватели доказывали семинаристам, что правительство - это власть, которую надо уважать самим и учить паству подчиняться этой власти. Ученики мечтали об одном - достать прибыльную приход. Они рассказывали истории о знакомых священников, которые получали места подхалимажем, умением вовремя угодить. «Жюльен видел, как появляется у них идея второго бога, но бога далеко могущественного и страшнее, чем первый. Этим богом был папа».

Чтобы вызвать к себе уважение, Жюльен рассказал семинаристам все, что знал из книг о папе. Но «им не понравилось, что он лучше них выкладывает их собственные мысли». Они сплетничали о Жульена, называли его Мартин Лютер.

Процессия

«Как Жюльен пытался притворяться ничтожным и глупым, он не мог никому угодить, потому что слишком отличался от других». Только преподаватель риторики аббат Ша-Бернар был обманут готовностью Жульена «всему верить и строить из себя дурачка». Часто после лекции он принимал юношу под руку, расхаживал с ним садом и рассказывал о разных соборные украшения, потому что был распорядителем церемоний в соборе.

Как-то вечером Жульена позвали к аббату Пірара, который приказал юноше идти к аббату Ша-Бернара, чтобы помочь украсить собор к празднику. Это был первый выход Жульена в город, как он поступил в семинарию.

Аббат Я встретил Жульена на паперти дорогого его сердцу собора, готические пилоны которого надо было задрапировать красным дамаске. Вот когда Жюльена пригодилась его ловкость. Он словно летал с одной лестницы на другую, выполняя тяжелую работу. Напоследок надо было закрепить пять огромных кистей с пер на большом балдахіні над главным алтарем. Добраться туда можно было только по старому деревянному карнизу на высоте сорока футов. Никто не хотел рисковать, ведь карниз, возможно, подточен шашелем. И тогда Жюльен очень ловко забрался по лестнице и закрепил кисти. Аббат Я растроганно сказал, что еще никогда его собор не был так красиво украшен.

Когда зазвонили к празднику, аббат Я поставил Жульена сторожить церковь от воров. Благоухание ладана и розовых лепестков, торжественные звуки большого колокола вызвали в душе юноши волну тепла. Он всецело отдался своим мечтам в пустой церкви. И вдруг Жюльен заметил двух женщин, которые стояли на коленях в исповедальное. Он подошел ближе. Одна из женщин повернула голову, услышав шаги Жульена, громко вскрикнула и потеряла сознание. «И в тот же миг Жюльен увидел плечи и шею зомлілої дамы. Хорошо знакомое ему крученое ожерелье из крупных жемчужин поразило его зрение». Это была г-жа де Реналь! Второй женщиной была госпожа Дервіль. Увидев Жюльена, она властно сказала, чтобы он шел прочь, пока госпожа де Реналь не очнулась. Растерявшись, Жульен послушался и отошел.

Первое повышение

Жюльен еще не совсем оправился после встречи в соборе, когда однажды утром его позвал к себе суровый аббат Пірар. Он сказал, что в целом доволен поведением Жульена, хотя тот бывает иногда неосторожным и глупым. И у него есть искра, которой не следует пренебрегать, а потому аббат назначил Жульена репетитором из Нового и Ветхого Завета. Услышав это, Жульен подвергся искреннему порыву: «он подошел к аббату Пірара, взял его руку и поднес ее к устам». Голос ректора предал его и дрожал, когда он признался в приверженности к Жюльену, ведь должность требует от него непредвзятого отношения ко всем ученикам.

«Жульен так давно не слышал дружеских слов... что разрыдался. Аббат Пірар обнял его. Это была сладкая минута для обоих».

Теперь ситуация изменилась: Жульен обедал сам, он имел ключ от сада L мог там гулять, и ненависть семинаристов значительно ослабла.

«С тех пор как Жюльен получил новое назначение, ректор семинарии откровенно избегал разговаривать с ним без свидетелей... Неизменное правило строгого Пірара было такое: когда, по вашему мнению, человек чего-то стоит, старайтесь помешать ей во всех ее желаниях и стремлениях. Если она имеет настоящие достоинства, то сумеет преодолеть или обойти все препятствия».

«Поступили экзамены. Жюльен отвечал блестяще...» В семинарии закладывались, что он будет первым и в общем экзаменационном списке, но в конце экзамена один хитрый экзаменатор заговорил с ним о Горация и Вергилия, и Жюльен, забыв, где находится, стал цитировать этих светских авторов. Эта подлая подвох экзаменатора привела к тому, что сам аббат де Фрілер поставил своей рукой возле имени Жюльена № 198. «Где Фрілер с наслаждением делал эту неприятность своему врагу, янсеніту Пірару».

Через несколько недель Жюльен получил из Парижа письмо и пятьсот франков от имени Поля Сореля. Юноша решил, что это подарок от госпожи де Реналь. Но эти деньги были от маркиза де ла Моля.

Много лет назад аббат де Фрілер купил половину имения, вторую половину которого получил в наследство господин де ла Моль. Между двумя высокими лицами возник спор, потом - судебный процесс. Господин де ла Моль обратился за советом к аббату Пірара. Господин Пірар познакомился с делом и обнаружил, что правда на стороне господина де ла Моля. Между ними завязалась деловая переписка, которое впоследствии Вылилось в дружбу. Чтобы хоть чем-то насолить аббату де Фрілеру и поддержать господина Пірара, который ни за что не взял бы денег, маркиз прислал пятьсот франков его любимому ученику.

Вскоре аббат Пірар получил письмо от господина де ла Моля, в котором маркиз приглашал янсеніта в Париж и предлагал ему должность в одной из лучших приходов в окрестностях столицы.

«Суровый аббат Пірар, сам того не подозревая, любил свою семинарию, где было полно врагов, семинарию, которой были посвящены все его мысли в течение пятнадцати лет». Он долго размышлял, но все же решил принять предложение маркиза. Аббат написал письмо де ла Молю и составил для епископа послание, в котором рассказал о все мерзкие мелкие придирки господина де Фрілера. Это послание должен был отвезти Жульен. Монсеньор епископ обедал. «Таким образом, Жюльен передал письмо самому господину де Фрілеру, которого не знал в лицо».

Аббат бесцеремонно распечатал письмо, адресованное епископу. Пока он читал, удивлен Жюльен успел присмотреться к нему. Господин де Фрілер был очень красив, но в его чертах проступала чрезвычайная хитрость и криводушність. «Впоследствии Жюльен узнал, в чем заключался особый талант аббата де Фрілера. Он умел развлекать епископа...» и «выбирал косточки из рыбы, которую подавали монсеньйорові».

Епископ безансонський, человек с испытуемым в длинных еміграціях умом, «имел более семьдесят пять лет и не очень беспокоился о том, что будет через десять лет». Он пригласил Жульена на обед, чтобы подробно расспросить о аббата Пірара и семинарию. И сперва ему захотелось узнать об обучении Жульена. Он поставил юноше несколько вопросов с догматики, затем перешел к светской литературы и был поражен знаниями Жульена. Почти в полночь епископ отправил юношу в семинарию, подарив ему восемь томов Тацйта.

До двух часов ночи аббат Пірар расспрашивал Жюльену о том, что говорилось в епископа. А утром все семинаристы знали о подарке монсеньора. «С этой минуты уже никто не завидовал ему, все откровенно підлещувались к нему».

«Где-то в полдень аббат Пірар покинул своих учеников, обратившись перед тем к ним с суровым наставлением», но «никто в семинарии не отнесся серьезно к речи бывшего ректора. Никто в Безансоне не верил, что можно добровольно отказаться от должности, которая давала возможность разбогатеть».

Честолюбец

«Аббата поразила благородная внешность и чуть не шутливый тон маркиза». Будущий министр принял господина Пірара «без всех церемонних чемностей большого вельможи», которые были лишь пустой тратой времени.

Маркиз расспросил аббата Пірара о делах в Франш-Конте, рассказал о собственные дела, пожаловался, что рядом с ним нет человека, которая вела бы его переписки. Подумав немного, господин Пірар предложил де ла Молю принять секретарем Жульена.

Через несколько дней после отъезда аббата Пірара Жюльен получил письмо с требованием выехать в Париж. Прежде чем навсегда покинуть Верьер, он решил еще раз повидаться с г-жой де Реналь. Поздно ночью юноша залез по лестнице в комнату любимой, но встретил холодный прием. Госпожа де Реналь раскаивалась в преступлении прелюбодеяния, изо всех сил противилась любви, которой дышало каждое слово Жульена, отталкивала его руки от себя. И все изменилось, когда Жюльен рассказал, что едет в Париж навсегда. «Она забыла об опасности, которая ей угрожала от мужа, потому что ее пугала гораздо большая опасность - Жульєнові сомнения относительно ее любви» и его отъезд. Это была ночь рай. Утром они втянули лестницу в комнату, чтобы Жюльен мог остаться. Госпожа де Реналь целый день кормила своего возлюбленного, пыталась надолго оставаться в комнате, и это вызвало подозрения мужа. Вечером влюбленные ужинали, когда «вдруг кто-то вовсю заторгав двери послышался разгневанный голос господина де Реналя. Жульєнові пришлось полураздетом прыгать из окна туалетной комнаты госпожи де Реналь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Радости сельской жизни

Жульен ехал в Париж почтовой каретой и внимательно слушал разговор двух знакомых мужчин. Сен-Жиро рассказывал Фалькозу, что четыре года назад, стремясь простоты и искренности, которых нет в Париже, решил купить очаровательный особняк в горах у Роны. Его хорошо приняли соседние мелкие помещики и сельский викарий. Но вскоре в него стали требовать деньги на какие-то благочестивые общества, а когда он отказался давать, то получил прозвище «нечестивец». Далее посыпались неприятности: викарий не благословлял его поля, крестьяне отравили рыбу в пруду, каменщик и стельмах обманывали его, либералы требовали голосовать за незнакомого человека. И вот теперь Сен-Жиро продает имение и убегает от сельской жизни в Париж, где может спрятаться от всех неприятностей в квартире на пятом этаже, окнами на Елисейские Поля.

Слушая все это, Жульен робко указал Сен-Жиро на пример господина де Реналя, но в ответ получил новый взрыв эмоций в отношении мэра Вер"єра, проходимца Вально и других жителей города.

«Жюльен не испытывал особого волнения, когда вдали показался Париж, воздушные замки будущего отступали в его воображении перед живыми воспоминаниями о двадцать четыре часа, только что проведенные в Вер"єрі». В доме господина де ла Моля Жульена встретил аббат Пірар, который холодно пояснил, что он будет жить в доме крупнейшего вельможи Франции и вести переписку, рассказал о семье маркиза. Девятнадцатилетний сын господина де ла Моля граф Норбер - «настоящий денди, ветреник, который в полдень не знает, что будет делать в два часа. Он остроумен, храбрый, воевал в Испании».

Жена маркиза де ла Моля - «высокая белокурая женщина, очень набожная, погордлива, чрезвычайно вежлива и совсем никудышная... Она даже не считает нужным скрывать, что единственная заслуга, достойная уважения в ее глазах, - это иметь в своем роде предков, которые участвовали в крестовых походах».

Вступление в мир

Жюльен был в восторге от дома маркиза де ла-Моля, но аббат Пірар остудил горячность юноши, сказав, что в этом доме его ждут тяжелые испытания.

В одной из комнат «сидел сухонький человечек с живыми глазами, в белокурой парике». Жюльен едва узнал в нем напыщенного вельможу, которого он видел в аббатстве Бре-ле-О. Они поговорили каких-то три минуты. Когда Жюльен и аббат Пірар вышли, священник сказал, что смелость взгляда юноши показалась ему не очень вежлив.

Аббат повез Жульена к портному, потом в других мастеров, чтобы заказать одежду, обувь и рубашки. Вернувшись в особняк, Жюльен очутился в огромной библиотеке, где было множество роскошно оправлених книг.

Через некоторое время господин де ла Моль завел его в гостиной, сверкала позолотой. Здесь было несколько незнакомых людей. Маркиз представил юношу высокой и величественной даме - госпожа де ла Моль, которая едва взглянула в его сторону.

«В полседьмого в комнату вошел красивый юноша с усиками, очень бледный и стройный; у него была маленькая головка». Это был граф Норбер де ла Моль.

Сели за стол. Напротив Жюльена села «молодая особа, очень светлая блондинка, очень стройная» с красивыми глазами, которые, однако, «отражали большую душевную холодность». Это была мадемуазель Матильда, дочь маркиза.

Гости, наверное, уже слышали от маркиза об образовании Жульена, «ибо один из них начал разговор с ним о Горация». Юноша чувствовал себя совершенно спокойно, удачно отвечал, и «этот своеобразный экзамен внес некоторое оживление в слишком серьезный настроение за обедом». Жульен понравился обществу.

Первые шаги

На следующее утро Жюльен переписывал письма в библиотеке, когда туда зашла через потайную дверцу мадемуазель Матильда. Она показалась Жюльена суровой и погордливою.

В три часа появился граф Норбер. Он был чрезвычайно любезен и предложил Жюльена проехаться верхом. На прогулке Жульен упал с коня, а за обедом сам рассказал об этом приключении. «Мадемуазель Матильда зря сдерживала смех; наконец она без церемоний начала расспрашивать о подробностях».

На следующий день в библиотеке Жюльен застал какого-то молодого человека, «юноша был очень тщательно одетый, но на вид тщедушный, с завистливым взглядом». Это был Тамбо, племянник академика, приятеля госпожа де ла Моль. Он работал в отдельной комнате, но захотел воспользоваться привилегии Жульена и перенес свое письменные принадлежности в библиотеку. И маркиз строго вычитал Тамбо и прогнал из библиотеки.

В четыре часа граф Норбер снова взял Жульена на прогулку верхом. «Раз двадцать Норбер видел, что Жюльен вот-вот упадет, но в конце прогулка закончилась счастливо». За обедом граф восхвалял Жульена за смелость, и, «несмотря на всю эту доброжелательность, Жульен вскоре стал чувствовать себя одиноким в этой семье».

Дворец де ла Моль

В аристократической гостиной дворца маркиза Жюльен производил странное впечатление на гостей. Госпожа де ла Моль просила мужа посылать его с каким-то поручением в те дни, когда на обед будут приглашены определенные лица, но маркиз хотел довести испытание до конца.

Жюльен пытался разобраться в новом окружении. Он отметил нескольких друзей дома, обнищавших дворян, которые на всякий случай ухлестывали круг него.

Хозяева дома почти всегда были безукоризненно вежливы.

Говорить на приемах можно было вполне свободно, «чтобы только не говорили хорошего о Беранже, Вольтера, Руссо и о оппозиционные газеты. Молодежь боялась разговаривать о чем-то таком, что может характеризовать их как вольнодумцев». «Несмотря на хороший тон, на безупречную вежливость, желание быть приятными, на всех лицах отражалась скука».

Для Жульена обедать каждый день за столом маркизы было самой тяжелой частью его обязанностей, хотя все считали, что это большая честь для него. Однажды он обратился к аббату Пірара, чтобы тот попросил у маркиза для него разрешения ходить обедать в какую-то харчевни. Этот разговор случайно услышала мадемуазель де ла Моль; это вызвало у него уважение к Жюльену.

Этого дня ждали многие гостей. После обеда отдельным кружком собралась молодежь. «Здесь были маркиз де Круазнуа, граф де Кейлюс, виконт де Люз и еще двое или трое молодых офицеров, друзей Норбером или его сестры». Жюльен сидел на соломенном низком стуле, как раз напротив прекрасной мадемуазель де ла Моль, и «ему завидовали все поклонники Матильды».

«Сегодня друзья Матильды были Настроены очень враждебно ко всем, кто заходил в эту просторную гостиную». Они давали обидные характеристики высоким лицам, вспоминали события и поступки этих людей, которые свидетельствовали об их отрицательные черты. «Эти люди попадали в салоны только благодаря ловкому угодничеству всем партиям, или благодаря своему богатству, приобретенному сомнительным путем». Самым честным человеком в гостиной был аббат Пірар. «Этот желчный янсеніт, что верил в долг христианского милосердия, должен был, живя в высшем мире, неустанно бороться с самим собой».

В Кружке молодежи высмеивали несчастного графа де Тале, сына богатого еврея, который оставил сыну ренту в сто тысяч экю в месяц. Жульен, слыша этот смех, подумал, что «такое зрелище способно излечить от зависти».

Чувствительность и великосветская святенниця

Прошло несколько месяцев испытания, и господин де ла Моль поручил Жульєнові надзор за управлением поместьями в Бретани и Нормандии и «руководство по всем перепиской по поводу пресловутого иска аббата де Фрілера».

«Аббат Пірар ввел Жульена в разные янсенітські круга. Он был потрясен этими богобоязненными и суровыми людьми, которые не заботились о деньгах».

С детьми маркиза де ла Моля Жюльен был в прохладных отношениях. «Норбер считал, что секретарь отвечает слишком резко на шутки некоторых его друзей», а «Матильде казалось, что Жюльен нарушает правила вежливости».

«Маркизу нравилось упрямая трудолюбие Жульена, его молчаливость, разум и он понемногу передал ему все более-менее трудные и запутанные дела».

Во дворце де ла Моль никто открыто не оскорблял Жульєнового самолюбия, но юноша чувствовал себя здесь чужим и в конце дня готов был расплакаться от одиночества и оторванности от тяжелого, но привычного и понятного жизни.

Оттенки произношения

Как-то в кафе какой-то мужчина в сюртуці пристально рассматривал Жульена. Юноша не выдержал этого оскорбительного взгляда и потребовал объяснений. Мужчина в сюртуці ответил ему якнайгрубішою бранью. Жульен стал требовать адрес незнакомца, и тот швырнул ему в лицо пять или шесть визитных карточек.

Жульен взял секундантом отставного поручика Льєвена, с которым часто фехтовал, «и они отправились искать господина Ш. де Бовуазі в Сен-Жерменском предместье, по адресу, напечатанной на визитных карточках». Было семь часов утра, когда они вошли в дом. Лакей ввел их в роскошные покои, где уже ждал высокий юноша, принаряженный, как кукла», с кроткими манерами, со сдержанным, важным и самодовольным видом. «Это был совсем не тот человек, с которым Жюльен имел стычку накануне... Этот молодой человек с безупречными манерами, был перед ним, не имел ничего общего с тем грубым субъектом, который оскорбил его вчера». Жульен объяснил причину столь раннего визита и уже собирался уходить, как вдруг перед крыльцом возле кареты увидел кучера и узнал в нем вчерашнего обидчика. Юноша схватил его за полу сюртука и принялся бить кнутом. Это избиение кучера стало причиной дуэли между Жульеном и шевалье де Бовуазі.

«С дуэлью было покончено в один миг: Жюльен получил пулю в руку, ему сделали перевязку из носовых платков, смоченных водкой, и шевалье де Бовуазі очень вежливо попросил у Жюльена разрешения отвезти его домой на карете». Дорогой шевалье и его секундант рассказывали очень неприличные анекдоты, смеялись с крестного хода, но говорили легко, изысканной, образным языком. Жюльена хотелось сохранить дружеские отношения с этими интересными людьми.

Шевалье узнал, с кем у него состоялась дуэль, и был неприятно поражен: он не мог признаться, что стрелялся с каким-то секретарем господина де ла Моля, а потому разгласил, что Жюльен Сорель является внебрачным сыном близкого друга маркиза. Когда этот факт получил огласку, молодой дипломат позволил себе несколько раз посетить больного Жульена, а потом пригласил в оперу и познакомил с прославленным певцом Джеронимо.

«Жульена видели в опере в обществе шевалье де Бовуазі, и это знакомство заставило заговорить о нем».

Приступ подагры

Несколько месяцев господин де ла Моль страдал из-за приступы подагры, никуда не выходил и довольствовался общением с Жульеном. Маркизу все больше нравился этот юноша, который удивлял правителя своей осведомленностью и взглядами. «Ведь бывает, что люди привязываются к очаровательной собачки, - думал маркиз, - почему же мне стесняться своей приязни к этому юного аббата?»

Господин де ла Моль надумал дать Жюльена благородное происхождение и отправил его с незначительными поручениями в Англию.

В Лондоне Жульен познакомился с русскими вельможами и наконец узнал, что такое фатовство высшего сорта. Князь Коразов рекомендовал Жюльена «делать всегда противоположное, чего от вас ждут». Юный француз посещал салоны, знакомился с высшим миром Англии, раз в неделю обедал у посла его величества, а когда вернулся в Париж, маркиз вручил ему орден. «Благодаря этому ордену Жюльен был удостоен очень странным визитом: к нему явился г-н барон де Вально... Его должны были назначить мэром Вер"єра вместо господина де Реналя», который проиграл выборы.

Новоиспеченный барон напросился к маркиза на обед и дальновидный господин де ла Моль принял этого проходимца.

Что отмечает человека

Маркиза с дочерью вернулись из Персидских островов, и Матильда была удивлена изменениями, которые произошли за это время с Жульеном. «В его фигуре и манерах уже не было ничего провинциального». Мадемуазель показалось, что этот юный крестьянин самый интересный среди людей, которые ее окружают. Она очень сухо пригласила Жульена на бал к господину Ретца. «Как мне не нравится эта долговязая девица, - подумал он, провожая взглядом мадемуазель де ла Моль. - Она утрирует каждую моду; платье ее совсем спадает с плеч... Она еще бледнее, чем была до своего путешествия... Которое бесцветные волосы, белокурые, как будто светится насквозь... Сколько высокомерия в ее манере здороваться, во взгляде! Какие величественные жесты!»

Дворец герцога де Ретца поразил Жульена небывалой роскошью.

Гости образовали толпу вокруг первой красавицы бала. Жульен слышал восторженные голоса мужчин о грацию, глаза, осанку, ум Матильды и решил к ней хорошо присмотреться.

Мадемуазель обратилась к Жюльену, между ними завязался разговор о Жан-Жака Руссо и его «Общественный договор». Матильда была в опьянении от своих знаний, а «взгляд Жюльена оставался пронзительным и холодным». Госпожа де ла-Моль была поражена. Она осматривала своими небесно-голубыми глазами маркиза де Круазнуа, который мечтал жениться на ней, других людей и думала об их ничтожестве, о своем обеспечено, но скучное будущее. В углу зала Матильда заметила графа Альтамиру, осужденного на родине к смертной казни и подумала: «Видно, только смертный приговор и отмечает человека. Это единственная вещь, которую нельзя купить. А кто из молодых французов был бы способен сделать нечто такое, чтобы ему грозил смертный приговор?»

Матильда была королевой бала, но оставалась безучастной. Она думала о том, какое бесцветное жизнь ждет ее с таким существом, как Круазнуа, и сердилась на Жюльена, который не подходил к ней.

Настроение Матильды ухудшилось. Она искала глазами Жульєнаі «увидела его во втором зале». Юноша разговаривал с графом Альтамірою. Жульен сдался Матильде переодетым принцем, настоящим красавцем.

Граф Альтамира рассказывал Жюльена о присутствующих на балу вельмож. Вот князь Арачели, который Поминутно поглядывает на орден Золотого Руна. Он заслужил награду тем, что «приказал бросить в реку десятка три богатых землевладельцев, которых считали либералами». На этом балу присутствовали, «наверное, с десяток людей, которые на том свете будут прокляты как убийцы». На лице Жульена отразилось волнение. Он казался Матильде самым прекрасным, но Жульен ни разу не взглянул на нее. Оскорбленная девушка пошла танцевать, чтобы не думать о пренебрежении, которую проявил к ней секретарь.

На следующий день, работая в библиотеке, Жульен «не раз возвращался в мыслях к разговору с графом Альтаміром». Он так увлекся, размышляя о непобежденных героев Франции, что не заметил, как вошла мадемуазель Матильда и недовольно отметила, что взгляд Жюльена погас, когда он взглянул на нее.

Королева Маргарита

«Утром Жюльен увидел мадемуазель де ла Моль в столовой в глубоком трауре». Все другие члены семьи были одеты как всегда. После обеда Жюльен начал расспрашивать о причине траура и услышал странную Историю. «30 апреля 1574 года найвродливішому юноше своего времени Бонифацию де ла Молю и его другу Аннібалу де Коконассо были обезглавлены на Гревской площади» за то, что Бонифаций пытался «освободить своих друзей принцев, которых королева Екатерина Медичи держала при дворе как пленников».

Во всей этой истории Матильду больше всего поражало то, что Маргарита Наварская, жена короля Генриха IV Наварського, которая была любовницей Бонифация де ла Моля, выкупила у палача голову любовника и похоронила ее в часовне у подножия Монмартрського холма.

Интересным в этой истории с трауром было еще и то, что вторым именем Матильды де ла Моль был Маргарита. Маркиз позволял дочке ее прихоти, ведь «Матильда надела траур не для того, чтобы привлекать к себе всеобщее внимание. Она действительно любила того ла Моля, обожуваного любовника королевы, найдотепнішої женщины своего времени, юноши, который погиб из-за того, что попытался вызволить своих друзей. Да и каких друзей! - первого принца крови и Генриха IV ».

«Жюльен старался не преувеличивать этой странной дружбы» и не терял достоинства. Он мог прервать язык Матильды, не терпел оскорбительного обращения с собой, но с удивлением отмечал, что дочь маркиза терпит это, потому что влюблена в него. Иногда его осаждали сомнения, и тогда он, сверкая глазами, давал себе слово овладеть ею и покинуть этот дом.

Власть юной девушки

Матильда часто скучала. Настоящую развлечение и наслаждение она получала лишь тогда, когда могла унизить неприятную ей человека изысканной насмешкой. Маркиз де Круазнуа, граф де Кейлюс и еще несколько знатных молодых людей писали ему письма. «Письма этих юношей ее развлекали, но она уверяла, что все они одинаковые. Это всегда были проявления той самой страсти - глубочайшего, найсумовитішої». Матильда была уверена в их храбрости и отваге, но «кому из них придет в голову сделать что-то необычное? » На свое будущее рядом с одним из них она смотрела с отвращением. И совсем другим казался ей Жюльен. «Ее поражала его гордость, она увлекалась тонким, умом этого мещанина». Очень скоро Матильда поняла, Что полюбила Жульена. Ей казалось, что «есть нечто великое и смелое в том, чтобы отважиться любить человека, такую далекую от нее своим положением в обществе».

Неужели он Дантон?

Мадемуазель де ла Моль прониклась прекрасными соображениями о своей любви к Жюльену. Оно казалось ей необычным, героическим, похожим на любовь королевы Маргариты де Валуа к молодого ла Моля. Энергия Жульена пугала ее окружения. Матильде казалось, что ее возлюбленный для спасения не побоится пустить пулю в лоб каждому якобінцю, и она страстно защищала его от нападок молодых аристократов.

С тех пор, как Матильда решила, что любит Жульена, тоска ее развеялась. Она часто подолгу смотрела на него. Однажды Жюльен случайно услышал свое имя «в компании блестящих юношей с усиками, которые окружали мадемуазель де ла Моль». Когда он подошел ближе, все замолчали и не нашли, чем нарушить это молчание.

Жюльена пришло в голову, что эта очаровательная молодежь сговорилась издеваться над ним. Он подозревал, что Матильда хочет убедить его в своей любви, чтобы сделать из него посмешище. Эта ужасная мысль легко уничтожила в его сердце зародыш любви, «которое было порождено только исключительной красотой Матильды, или, вернее, ее царственною осанкой и очаровательными туалетами». И у него хватило здравого смысла понять, что он совсем не знает ее душевных качеств.

Со времени своего ужасного открытия относительно чувств Матильды Жюльен начал отклонять все слова приязни, с которыми обращалась к нему мадемуазель де ла Моль. А она ничего не понимала и страдала.

Жульен решил на некоторое время покинуть Париж и уговорил маркиза отпустить его. Матильда узнала об этом и вечером передала письмо Жюльена, в котором признавалась в своих чувствах. Читая это письмо, Жюльена вдруг пришло в голову, что он, сын плотника, победил маркиза де Круазнуа, этого красавца с усиками, в роскошном мундире, который долгие годы Мечтает об руку Матильды и благоговейно слушает каждое ее слово.

Спустя некоторое время Жюльен нашел повод отказаться от поездки, и маркиз де ла Моль сказал, что рад этому, ведь ему приятно видеть Жюльена. Юноши смутили эти слова, ведь он мечтал соблазнить дочь своего благодетеля, «расстроить, возможно, ее брак с маркизом де Круазнуа». Но сладость победы заглушила голос доброчестя, он чувствовал себя героем и повторял не раз, что это победа и над маркизом де Круазнуа, и над всем миром аристократии.

Ответ Жульена Матильде «сделала бы честь дипломатической осторожности самого шевалье де Бовуазі». Он чувствовал себя богом.

Мысли молодой девушки

Впервые в жизни погордлива душа Матильды познала любовь. «Ее меньше всего пугала мысль поступить плохо и нарушить правила, священные в глазах таких людей, как де Кейлюс, де Люз, где Круазнуа... Страшилася она только одного: чтобы ее не осудил Жульен». В свои девятнадцать лет «Матильда уже потеряла надежду встретить человека, хоть немного отличную от общего шаблона». И вот теперь она полюбила мужчину, который стоит на низших ступенях общества и всем отличается от мужчин ее круга. «Глубина, непостижимость Жульєнової характера могли бы напугать и женщину, которая завязывала с ним обычные отношения, а она собиралась сделать его своим любовником, возможно - своим властелином».

Жульен решил проверить, то письмо Матильды не игра, заранее согласована с графом Норбером. Он сделал вид, что уезжает. «Матильда не склепила глаз целую ночь».

Второго дня, как только он зашел в библиотеку, мадемуазель де ла Моль появилась в дверях. Жульен передал ей свой ответ». В следующем письме Матильда требовала от него решительного ответа. Третий письмо содержало всего несколько строк: Матильда писала, что ждет его ночью в своей комнате.

Это ли не сговор?

Получив третьего письмо, Жюльен снова стал думать о том, что его хотят погубить или сделать из него посмешище. Хорошо же он будет выглядеть в лунную ночь, лізучи по лестнице на второй этаж в комнату Матильды. Жульен решил не отвечать на письма и уехать по делам. Он начал собирать вещи в дорогу, как вдруг подумал, что Матильда может быть искренним в своих чувствах. Тогда он будет трусом в ее глазах, навсегда потеряет благосклонность этой девушки и сам всю жизнь презирать себя.

Жюльен долго размышлял над тем, что в комнате Матильды его могут ждать несколько заговорщиков, что какой-нибудь слуга может его застрелить еще на лестнице, но он не мог не пойти.

Он перезарядил маленькие пистолеты, проверил лестницу под окнами Матильды. Это напомнило Жюльена, как некогда в Вер"єрі он лез в окно комнаты госпожи де Реналь. Но тогда ему не приходилось не доверять лицу, ради которой он подвергал себя такой опасности.

Первый час ночи

В полпервого ночи месяц «залляв ярким светом фасад дворца, выходившего в сад». «Пробило час; но в окнах графа Норбером еще светилось. Никогда в жизни Жюльен не испытывал такого страха; он видел одни только опасности во всем этом деле, совсем потеряв мужество». Но в час пять минут юноша тихонько поднимался по лестнице, держа пистолет в руке. «Когда он уже приблизился к окну, оно бесшумно отверзлись»: Матильда ждала его. «Жюльен не знал, как ему вести себя, и не чувствовал никакой любви». Он попытался обнять девушку, но она оттолкнула его. «Воцарилось замешательство - одинаково сильное в обоих. Жюльен убедился, что двери были закрыты на все засовы». Он даже заглянул под кровать.

Жульен заговорил о своих подозрениях. Он обнаружил острое чувство удовлетворенного честолюбия, и Матильда была неприятно поражена его победным тоном. Ее терзала раскаяния, но она твердо решила, что когда у него хватило смелости явиться к ней, - она отдастся ему». «После долгих колебаний Матильда наконец заставила себя стать его нежной любовницей».

После этой ночи ее охватили горе и стыд, вместо беспредельного рай, описываемого в романах.

Старинная шпага

На следующий день Матильда даже не взглянула на Жюльена. Лицо ее было сухое и плохо. «Жульен, охваченный мучительной тревогой, был теперь за тридевять земель от торжества, которое испытывал в первый день».

Матильда боялась, что Жюльен может разгласить ее тайну, ведь она сама сделала его своим властителем, который имеет над ней безграничную власть.

А Жюльен, который еще три дня назад не чувствовал любви к Матильде, теперь был уверен, что любит ее. «Он мечтал о нежную любовницу, что забывает самого себя, осчастливив своего любимого», а «возмущена высокомерие Матильды восставала против него».

На третий день непонятной враждебности Жульен решил откровенно поговорить с Матильдой и уже через несколько минут они заявили друг другу, что все между ними кончено».

В душе Жюльена поднялась ужасная внутренняя борьба. Он решил хоть на некоторое время уехать в Лангедок и, упаковав чемоданы, пошел к господина де ла Моля сообщить о своем отъезде. В библиотеке он встретил Матильду. «Когда он вошел, на ее лице отразилась такая злость, что у него уже не осталось никаких сомнений»: она его не любит. И все же Жульен нежнейшим голосом заговорил к Матильде, но в ответ она сказала: «Я не могу опомниться, что отдалась первому встречному». Не помня себя от горя, Жульен вытащил шпагу из старинных ножен. Он готов был убить неверной любовнице, но, вспомнив о маркиза, «вложил шпагу в ножны и преспокойно нацепил на золоченый бронзовый гвоздь, на котором она висела». «Мадемуазель де ла Моль смотрела на него с удивлением. «Итак, мой любовник чуть не убил меня», - говорила она себе. В ее глазах уже не было пренебрежения. И она убежала».

Вошел маркиз. Жульен уведомил его о своем отъезде, но господин де ла Моль попросил остаться, потому что имеет до него важное поручение.

Жестокие минуты

Мадемуазель де ла-Моль была в восторге от той страсти, которую обнаружил Жульен. «Если бы в этот момент нашелся какой-то повод, чтобы возобновить их отношения, она с радостью ухватилась бы за него».

После обеда она первой заговорила к Жюльену. Она рассказала про свои сердечные переживания, о увлечения г-ном де Круазнуа, господином де Кейлюсом. «Жульен потерпел самых страшных мук ревности». Как жестоко наказана гордость Жюльена, что ставил себя выше всех этих аристократов.

«Целую неделю длилась эта безжалостная одвертість». Матильда рассказывала Жюльена письма, которые когда-то писала, «его муки давали ей явное удовольствие. Она видела в них слабость своего тирана, следовательно, могла позволить себе любить его». Но Жюльен совершил глупость: он пылко признался Матильде, что любит ее. «Искренние, но такие необдуманные слова Жульена все изменили за одно мгновение. Удостоверившись, что он любит ее, Матильда почувствовала к нему глубочайшее презрение» и даже отвращение.

Жюльен ничего не понимал, но это пренебрежение почувствовал сразу и перестал даже смотреть на Матильду, хотя это ему стоило огромных усилий.

Насладившись вниманием молодых аристократов, Матильда снова стала думать о Жульена. Она видела себя подругой мужчину, рядом с которым не пройдет сквозь жизнь незаметной.

Итальянская опера

«Погрузившись в мысли о будущем и о той выдающейся роли, которую она надеялась сыграть, Матильда скоро начала не без сожаления вспоминать о спорах, которые возникали у них с Жульеном». Она все чаще вспоминала минуты счастья, и ее мучило раскаяние.

Вечером Матильда с матерью поехала в Итальянскую оперу. «В течение первого акта она мечтала о своем возлюбленном с самой пылкой страстью». Во втором акте любовная ария так поразила девушку, что «она была в каком-то экстазе». Ей показалось, что она победила свою любовь.

А в это время Жюльен чувствовал себя жертвой. «Никогда еще он не доходил до такого отчаяния», и все же решил раз и навсегда положить этому конец. Ночью он нашел лестницу, поднялся в комнату, мечтая последний раз поцеловать любимую, и попал в ее объятия.

«Кто мог бы обрисовать Жульєнове счастье?

Матильда была счастлива, пожалуй, не меньше». Она, сжимая его в объятиях, просила прощения за свой бунт, называла его обладателем, а себя его рабыней и служанкой. В знак примирения Матильда отрезала большую прядь волос и отдала его мужчине.

Утром Жюльен спустился в столовую и увидел, как сияли любовью глаза Матильды.

Но уже через день она снова начала каяться в том, что сделала для него. «Ему надоело любить».

Жюльен не понимал, чем заслужил такую немилость. Его охватило отчаяние.

Японская ваза

На следующий день Матильда снова окружила себя молодыми аристократами. К ней вернулась приверженность к светских развлечений. Жюльен имел неосторожность занять свое давнее место в кругу возле Матильды, но чувствовал себя здесь лишним: никто не обращал на него внимания. «В течение часа он играл роль навязчивого подчиненного, от которого не скрывают того, что о нем думают». Он искал повод уйти, «а когда покинул гостиную, это получилось у него чрезвычайно неуклюже».

На следующий день все повторилось. Жюльен хотел только одного - поговорить с Матильдой. Эту неприятную беседу девушка начала сама. Вполне откровенно и прямо она заявила, что не любит его, что безумное воображение обманула ее.

Жюльен пытался как-то оправдаться, но звук его голоса раздражал Матильду. «Она имела чрезвычайно острый ум и в совершенстве владела искусством поражать человеческое самолюбие» так, что Жюльен начал презирать себя.

Матильда была горда, что могла порвать все навсегда. «Она была такая счастливая, что действительно в эти минуты совсем не чувствовала любви».

Этого утра госпожа де ла Моль попросила Жульена передать ей очень редкую брошюру. «Он, беря ее с консолью, перебросил старинную синюю фарфоровую вазу, очень уродливую».

Госпожа де ла Моль вскочил с отчаянным криком. Она начала рассказывать историю этой вазы, но Жульен даже не смутился. Он тихо сказал Матильде, которая стояла возле него: «Эта ваза разбита, уничтожена навеки. То же самое постигло и одно чувство, что когда-то царил в моем сердце. Я извиняюсь вас за те безумства, на которые оно меня толкнуло. - И он вышел».

Секретная нота

«Маркиз позвал Жульена к себе и предложил ему изучить четыре страницы послание, поехать в Лондон и передать там, не изменяя ни одного слова.

Вечером Жюльен и господин де ла Моль поехали на встречу с заговорщиками. Они вошли в гостиную, посреди которой лакей поставил большой стол.

Имя хозяина, чрезвычайно грузного мужчину, ни разу не было названо. За столом, спиной к Жюльену, сидели семь собеседников. «Еще какой-то человек вошел без всякой доклада... Он был низенький и толстый, румяный, и в его блестящих глазках нельзя было прочитать ничего, кроме ярости дикого кабана».

Вошел еще один мужчина. Он напоминал старого безансонського епископа. Потом пришел молодой епископ агдський. Он узнал Жульена, и на его лице отразилось удивление.

Все гости разбились на группы и разговаривали между собой довольно громко. Жюльен не знал, как себя вести в этой ситуации. «Он слышал такие удивительные вещи, что его смущение росло все больше».

Лакей доложил, что прибыл герцог ***. «С его появлением заседания немедленно началось».

Рассуждения Жульена относительно этого собрания прервал господин де ла Моль, который представил его как человека, что одаренный удивительной памятью. Его задачей было запомнить все, что будет сказано в этой комнате, и передать все речи дословно человеку, которую ему назовут. Жюльен понял, что ввязался в какую-то заговор, но это мало его волновало. Он записал речи на двадцати страницах протокола. Все выступления сводились к тому, что Англия должна помочь Франции в ее борьбе с вольнодумством и мелкой буржуазией, а французские аристократы помогут ей, выставив войско из благородных дворян.

Духовенство, леса, свобода

Французские аристократы мечтали создать вооруженную партию. И между ними не было единства, они не доверяли друг другу. Но дело надо было довести до конца, и маркиз составил секретную ноту, которую Жюльен выучил наизусть.

Господин де ла Моль дал Жюльена подорожную на вымышленное имя и посоветовал юноше изображать из себя «фата, путешествует, чтобы скоротать время. Маркиз предупредил, чтобы Жюльен был очень осмотрителен в дороге, ведь враги заговорщиков знают о посланца и организуют поиски на всех дорогах и на почтовых станциях. И действительно, на одной станции его задержали, обыскали багаж, но, не найдя бумаги, решили, что он не может быть курьером».

Жульен без особых приключений добрался до герцога, передал ему послание и получил приказ выехать в Страсбург.

Страсбург

Жюльен провел в Страсбурге целую неделю. Все это время он думал лишь о Матильду. «Ему надо было напрягать все свои силы, чтобы не впадать в отчаяние», но будущее казалось ему безрадостным. Он мечтал иметь возле себя друга, которому можно было бы все рассказать.

Однажды Жюльен случайно встретил русского князя Коразова. Когда князь советовал Жюльена быть серьезным и малослівним. И вот теперь он видел молодого француза подавленным. Князь проявил интерес к душевных переживаний Жульена, и тот рассказал Коразову свою грустную историю любви. Конечно же, он не назвал имени своей возлюбленной, но точно обрисовал князю поступки и характер Матильды.

Князь Коразов разработал для Жульена каждый шаг в отношениях с любимым.

Во-первых, Жюльен не будет избегать общения с ней, но ни в коем случае не показывать ей, что он холодный или обижен. Во-вторых, он имеет «волочиться за какой-то женщиной с ее общества, но не проявляя страстной любви». Надо играть эту комедию очень умело, чтобы никто ни о чем не догадался. В-третьих, Жульен должен писать письма женщине, за которой упадатиме, дважды в день. На следующий день князь передал Жюльена пятьдесят три пронумерованы любовные письма, адресованные к самой высокой и самой грустной добропорядочности.

«Князь был захвачен Жульеном. Не зная, чем доказать ему свою внезапную благосклонность, он наконец предложил ему руку одной из своих кузин, богатой московской наследницы». Жульен обещал подумать, но, получив ответ от важного лица на секретную ноту, уехал в Париж и почувствовал, что не сможет покинуть Францию и Матильду.

Он решил, что, выполняя наставления князя Коразова, будет ухаживать вдовы маршала де Фервака, которая часто бывала во дворце де ла Моль. Эта красавица считала своей целью в жизни заставить всех забыть, «что она - дочь промышленника, и для того чтобы создать себе определенное положение, завоевать авторитет в Париже, она решила проповедовать добродетель».

Царство добродетели

Вернувшись в Париж и вручив де ла Молю ответ, которой тот был, очевидно, очень разочарован, Жульен поспешил к графу Альтамиры. Юноша признался, что страстно любит вдову маршала. Граф повел его к дона Диего Буетоса, который когда-то безуспешно ухаживал за красавицы. Он рассказал Жюльена, г-жа де Фервак бывает мстительная, но желание вредить людям идет от какого-то тайного горя, которое она носит в душе. Испанец отдал четыре письма, написанные ею, а Жульен пообещал, что их разговор останется тайной.

Приближался час обеда, и Жюльен поспешил во дворец де ла Моль. Он решил выполнять все предписания князя, а потому оделся в простой дорожный костюм. За столом он старался не смотреть на Матильду, а после обеда приехала с визитом маршальша де Фервак. «Жюльен сразу исчез, но вскоре появился снова, чрезвычайно изысканно одетый». Он сел возле маршальші и сосредоточил на ней взгляд, исполненный глубочайшего восхищения. Затем Жюльен отправился в Итальянскую оперу и там смотрел на г-жу де Фервак целый вечер. За это время он ни разу не вспомнил о Матильду.

«Матильда почти совсем забыла его, пока он путешествовал. Она наконец обнаружила согласие на то, чтобы завершить переговоры о браке с маркизом де Круазнуа... Но мысли ее совсем изменились, когда она увидела Жюльена». Матильду поразила поведение Жульена, который разговаривал только с госпожой де Фервак. Князь Коразов мог бы гордиться своим учеником, который каждый вечер садился возле кресла маршальші с видом бесконечно влюбленного человека.

Высоконравственное любви

Г-жа де Фервак была очарована юным аббатом, что умеет только слушать и смотреть очень красивыми глазами.

«Жюльен, со своей стороны, находил в манерах маршальші почти совершенный образец... безукоризненной вежливостью... и неспособности к любого сильного чувства... Ее любимой темой разговора было последнее охота короля, а любимой книгой - «Мемуары герцога де Сен-Симона», особенно в генеалогической их части».

Жюльен всегда садился заранее у любимого места госпожи де Фервак, вернув свой стул так, чтобы не видеть Матильды. Он говорил с маршальшею, но пытался повлиять на душу мадемуазель де ла Моль, которая всегда внимательно прислушивалась к разговору.

Жульен, действуя по плану, который разработал для него князь Коразов, переписал письмо № 1 к г-жа де Фервак. «Это была очень скучная проповедь, полная высокопарных слов о благотворительности». Он лично отвез это письмо и передал его швейцару, при этом должен был расстроен, преисполненный глубокой меланхолии выражение.

На следующий вечер Матильда покинула свое обычное общество и села ближе к г-жа де Фервак, что подняло красноречие Жульена. Но он ни разу не взглянул в сторону неверной возлюбленной.

Лучшие церковные должности

Второе письмо госпожи де Фервак оказался еще скучнее, чем первый. И Жюльен переписал его, отвез маршальші и, заводя лошадь в конюшню, украдкой поглядывал в сад в надежде увидеть хоть платье Матильды. «В целом жизнь его была теперь не такое нестерпимое, как раньше, когда дни проходили в полной бездеятельности».

Жюльен уже отвез четырнадцать из тех отвратительных диссертаций, а г-жа де Фервак вела себя с ним так, словно он ей никогда не писал. И однажды утром ему Передали от маршальші приглашение на обед.

Гостиная в дворце де Фервак поражала роскошью. «В этом салоне Жюльен увидел трех человек из тех, что присутствовали при составлении секретной ноты». Одним из них был монсеньор епископ, дядюшка г-жа де Фервак. «Он распоряжался списком вакантных духовных должностей и, как говорили, не мог ни в чем отказать своей племянницы».

Все выгоды этого знакомства просчитал Тамбо, который работал на господина де ла Моля и считал Жульена своим соперником. Он думал, «что когда Сорель сделается любовником прекрасной маршальші, она его устроит на какую-нибудь выгодное церковную должность», а он избавится от Жульена во дворце де ла Моль.

Манон Леско

«Предписания россиянина запрещали противоречить тому лицу, которому писались письма».

Как-то в опере Жульен восхвалял балет «Манон Леско». «Маршаль - я сказала, что балет далеко слабее, чем роман аббата Прево», который занимает одно из первых мест среди развратных, опасных произведений.

«Госпожа де Фервак считала своим долгом... высказывать сокрушительную пренебрежение к писателей, которые своими мерзкими творениями пытаются испортить молодежь, которая и без того, к сожалению, легко поддается губительным страстям».

«В течение всего времени, потраченного Жульеном на ухаживания госпожи де Фервак, мадемуазель де ла Моль приходилось делать большие усилия, чтобы заставить себя не думать о нем. В душе ее происходила жестокая борьба». Она слушала Жульена и удивлялась тому, что он говорит маршальші совсем не то, что думает на самом деле.

Жюльен был в отчаянии от того, что Матильда ласково обращалась с женихом. Он даже думал о самоубийстве, но, увидев любимую, готов был умереть от счастья.

«Сначала г-жа де Фервак читала длинные письма Жульена безразлично, но наконец они начали ее интересовать». У нее зародился интерес к этому красивому юноше. «Однажды она вдруг решила, что надо ответить Жульєнові. Это была победа скуки». В маршальші «образовалась приятная привычка писать почти каждый день. Жюльен отвечал, старательно переписывая российские письма», но г-жа де Фервак совсем не беспокоила отсутствие логической связи между их письмами. Как бы она удивилась, чтобы узнала, что большинство из ее писем оставались нераспечатанными.

Как-то утром Матильда зашла в библиотеку к Жюльену, увидела письмо маршальші и взорвалась негодованием. Она напомнила, что она его жена и не будет терпеть все это безобразие. Обозлившись, мадемуазель с яростью отодвинула ящик и увидела целую кучу нераспечатанных писем. Оцепенев от ужаса, воскликнула Матильда, что Жюльен презирает госпожи де Фервак, но вдруг упала на колени и вскрикнула: «Ах, прости мне, друг мой! Пренебрегай меня, когда хочешь, но люби меня, я не могу жить без твоей любви!»

Ложа в комической опере

Очнувшись от потрясения, Матильда спросила, действительно ли г-жа де Фервак отобрала у нее сердце Жюльена. Юноша промолчал.

Матильда уже целый месяц мучилась ревностью, которые в одно мгновение победили гордость. Ее горе было таким большим, что Жюльен почувствовал жалость к этой девушке. Но он хорошо понимал: как только он обнаружит свою любовь, в ее глазах снова отразится, самое холодное пренебрежение. Мужество предавала его, но, собрав последние силы, Жульен твердым голосом сказал, что маршальша достойна любви, ведь она поддерживала его тогда, когда другие презирали. Жульен требовал гарантий, что любовь Матильды к нему продлится более двух дней. В эту минуту девушка «хотела сделать что-нибудь необычное, невероятное, чтобы доказать ему, как безмерно она любит его и ненавидит себя», но Жульен собрал разбросанные листы маршальші и вышел.

Держать в страхе

Вечером Жюльен увидел Матильду с матерью в опере, хотя это был не их день. «Он поспешил в ложу г-жа де ла Моль», но так и не заговорил с мадемуазель, хотя это стоило ему невероятных усилий. А Матильда плакала от счастья, держа руку Жюльена.

Дома Жульен вдруг почувствовал себя полководцем, который выиграл большой бой. Но эту победу еще нужно было удержать. И он решил держать Матильду в страхе. «Враг будет повиноваться мне только до тех пор, пока будет бояться меня; тогда он не осмелится презирать меня», - думал Жюльен.

На следующее утро Матильда ждала Жульена в библиотеке целый час. Когда он пришел, девушка сказала тихим голосом: «Дорогой, я тебя обидела, это правда, ты имеешь право злиться на меня. Гарантией того, что я тебя люблю, будет наш отъезд в Лондон. Это погубит меня навеки, знеславить...»

Жульен помолчал, чтобы овладеть собой, и заявил ледяным тоном: «Пусть вы будете знеславлені, но кто поручится мне, что вы будете любить меня, что мое присутствие в почтовой карете не станет вам вдруг ненавистным? Я не палач, и погубить вашу репутацию будет для меня только лишним несчастьем. Ведь не ваше положение в высшем мире стоит нам помехой, а, к сожалению, ваша удача».

Этого дня и впредь Жульен мастерски скрывал свою безграничную радость от признаний Матильды. И однажды он потерял власть над собой, рассказал о безграничные страдания, но вдруг спохватился и сказал, что все это придумал. Матильда была поражена. И несмотря на все неприятные слова Жульена их отношения развивались и дальше.

«Один английский путешественник рассказывает, что он сдружился с тигром. Он воспитал его и ласкал, но всегда держал на столе заряженный пистолет».

Жульен всецело отдавался любви, когда Матильда не могла прочитать счастья в его глазах. Когда он готов был потерять самообладание, то покидал Матильду. А она любила в первый и пренебрегала опасностью.

«Она забеременела - с радостью сообщила об этом Жульена». Это было гарантией ее любви и преданности.

Матильда решила во всем признаться отцу, но Жульен отказал ее, ведь через это признание маркиз мог выгнать дочь из дома. Еще больше его пугала разлука с любимым. «Матильда была счастлива».

Наступил роковой день. Маркиз держал письмо от Матильды, в котором она признавалась в любви к Жюльену, писала, что юноша ни в чем не виноват, это она сама соблазнила его.

Жюльен знал о письме и мучился от того, что в глазах маркиза он теперь будет неблагодарным мошенником.

Вдруг появился старый камердинер и позвал юношу господина де ла Моля.

Ад малодушию

«Жюльен застал маркиза разъяренным: пожалуй, впервые за свою жизнь этот вельможа вел себя так неприлично». Но юноша не потерял чувство благодарности к господина де ла Моля. Он знал, сколько надежд возлагал маркиз на удачный брак Матильды. И вот теперь все полетело кувырком.

Жюльен пытался оправдаться, но натолкнулся на новый взрыв гнева. И тогда юноша написал записку, в которой попросил маркиза убить его, когда он будет гулять в саду. Но мысль о судьбе будущего сына волновала Жульена больше, чем собственные неурядицы.

Матильда была в отчаянии. Она заявила, что умрет, если Жульен погибнет. Теперь уже сам маркиз растерялся. Он искал выход из ситуации, но «Матильда сопротивлялась всем «расчетливым» проектам своего отца». Она хотела стать госпожа Сорель и тихо жить с мужем в Швейцарии.

В это время Жюльен уехал в Віллек"є, где проверил счета фермеров, а потом вернулся и попросил убежища у аббата Пірара, который уговаривал маркиза согласиться на брак любовников. Но маркиз в глубине души не мог смириться с тем, что его дочь станет женой сына плотника.

Умный человек

Время маркиз думал, что лучшим выходом из ситуации была бы смерть Жульена. Затем он придумывал какие-то проекты, чтобы через некоторое время отказаться от них.

Жульен понимал, что господин де ла Моль не знает, на что решиться. Он то дарил большие деньги дочери и ее любимому, то мечтал, чтобы Жюльен переселился в Америку, то хотел создать ему блестящую карьеру.

Матильда видела настроение отца и написала ему письмо, в котором доказывала, что любит Жульена и никогда не откажется от него. Она обвенчается с любимым и навсегда покинет Париж.

Получив это письмо, маркиз должен был принять какое-то решение, «но он снова начал оттягивать дело и написать дочери, потому что у них завязалась переписка из одной комнаты в другую». В письме господин де ла Моль передал Матильде патент на чин гусарского поручика на имя кавалера Жюльена Сореля де ла Вернея. Ответ Матильды была переполнена благодарностью, но вместе с тем она назначала день свадьбы. Через некоторое время она получила неожиданный ответ отца. Он предостерегал Матильду и писал, что никто не знает, что такое этот Жульен.

Узнав от Матильды о чин поручика, Жульен обрадовался, ведь наполнялись все его честолюбивые мечты.

«Итак, - сказал он себе, - роман мой завершен, и я обязан этим только самому себе. Я сумел заставить это гордое чудовище полюбить меня... Ее отец не может жить без нее, а она - без меня».

«Жульен погрузился в глубокую задумчивость и едва отвечал на пылкие Матильдині ласки. Он был молчалив и угрюм», а Матильда не смела спросить его о причине такого настроения. В ее душу прокралось что-то похожее на ужас. «Эта черствая душа теперь познала в своей любви все, что свойственно страсти...»

Жюльен получил от маркиза двадцать тысяч франков, а аббат Пірар позаботился о том, чтобы Жульена признали внебрачным сыном богатого вельможи господина де ла Вернея.

Вскоре Жюльен отправился в самый ослепительный гусарский полк. «Его лошади, мундир, ливреи его слуг были в таком безупречном порядке, что сделали бы честь самому взыскательному английском вельможи». Он уже подсчитывал, когда станет командиром полка, думал только о славе и о своем сыне.

И именно тогда от Матильды пришло письмо, в котором она просила и требовала немедленно приехать. Жюльен получил отпуск и прибыл во дворец де ла Моля. Матильда, увидев его, забыла обо всем и бросилась ему в объятия. Со слезами на глазах она передала ему письмо отца, в котором маркиз сообщал, что отказывается от всех своих намерений относительно свадьбы. А потом Матильда передала Жюльена письмо от госпожи де Реналь, в котором было написано, что господин Сорель «стремился завоевать себе определенное положение в мире и выйти в люди, прибегая с этой целью к тончайшего лицемерия и соблазнив слабую и несчастную женщину». Далее г-жа де Реналь писала, что Жюльен не признает никаких законов религии и «везде сеет несчастья и вечное раскаяние».

Прочитав длинный и напіврозмитий слезами письмо, Жюльен вскочил в почтовую карету и помчался в Верьер. Там он купил пару пистолетов, пошел в церковь, приблизился к госпоже де Реналь, которая молилась, «выстрелил и промахнулся, выстрелил во второй раз - она упала».

Печальные подробности

Жульена задержали прямо в церкви, отправили в тюрьму, надели железные наручники, заперли дверь и оставили одного. «Все это происходило очень быстро, и он при этом ничего не чувствовал».

«Госпожа де Реналь была ранена не смертельно... Пуля попала в плечо и - странная вещь - отскочила от плечевой кости...»

Женщина давно уже хотела умереть. Разлука с Жульеном была для нее настоящим горем, а она называла это горе «угрызениями совести». Духовник хорошо понимал ее состояние и заставил написать письмо господина де ла Моля со словами раскаяния.

Жульен во всем признался судье, который пришел к нему в камеру. Потом он написал мадемуазель де ла Моль о том, что произошло. Он просил прощения у Матильды, что этот досадный случай попадет в газеты и может быть связан с ее именем, запрещал говорить О нем даже с его сыном, завещал жениться с господином де Круазнуа.

Отправив письмо, Жюльен стал думать о своей жизни, которое было как бы подготовкой к смерти, в которой он не видел ничего предосудительного, кроме того, что умрет на гильотине. ; Тюремщик, подкупленный госпожа де Реналь, сообщил, что она жива и выздоравливает. «Только теперь Жюльен начал каяться в своем преступлении».

Жульена перевезли в Безансон и любезно отвели помещения на верхнем этаже готической башни. В то время, когда к нему заходили, пришел кюре Шелан. Он был очень старый, ходил с палочкой, сопроводил его племянник. Жюльен не смог добиться от старика ничего умного и очень расстроился. «Он увидел смерть во всей ее бридкості», но потом ему пришло в голову, что умрет молодым, и это спасет его от жалкого разрушения. И время от времени мужество покидало его. «Если такая слабохарактерность будет расти, лучше покончить с собой. Какая это будет радость для всех тех аббатов Маслонів и господ Вально, если я умру как трус», - думал Жюльен.

Приехал Фуке, который рассказал другу, что хочет продать все свое имущество, подкупить тюремщика и спасти пленника. «Это проявление высокого благородства вернул Жульєнові душевную силу, которую у него отобрала появление господина Шелана».

Фуке заплатил тюремщикам, чтобы Жульена не перевели в ужасный каземат, а оставили в «хорошенькой комнатке, на высоте ста восьмидесяти ступеней ». Затем он обратился к аббату де Фрілера, который пообещал замолвить словечко перед судьями.

«Жульен предусматривал только одну неприятность перед смертью: посещение отца».

Могучий человек

Однажды утром дверь распахнулась и женщина, одетая крестьянкой, бросилась к Жюльену. Это была мадемуазель де ла Моль. Ее поступок тронул юношу. Ему вновь показалось, что он любит королеву.

Матильда рассказала, как ей удалось добиться свидания: она призналась секретарю, что она жена Жульена, и назвала свое имя. Мадемуазель была восхищена поступком Жюльена: он казался ей похожим на Бонифация де ла Моля. Она наняла лучших адвокатов, добилась аудиенции у господина де Фрілера, которому «понадобилось всего несколько секунд, чтобы заставить Матильду признаться, что она дочь его могучего противника, маркиза де ла-Моля».

Во время беседы с мадемуазель господин де Фрілер думал о собственную пользу от решения этого дела. Он услышал, что маршальша де Фервак, от которой зависело назначение всех епископов во Франции, была близкой знакомой Жульена. Это открытие сделало его более покладистым. Он пообещал, что большинство присяжных выполнит его приказ и Жульена будет оправдано.

Матильда пыталась сделать все возможное, чтобы спасти Жюльена. Она даже написала г-жа де Фервак письмо, в котором умоляла свою соперницу добиться, чтобы монсеньор епископ *** собственноручно написал письмо господину де Фрілеру. Она дошла до того, что просила ее лично приехать в Безансон».

Жульен обо всем этом даже не догадывался, но его беспокоило присутствие Матильды. «Близость смерти сделала его поряднішою и добрым человеком, чем он был в течение своей жизни», но пылкая страсть Матильды оставляла его равнодушным. Он жестоко упрекал себя за это и каялся в том, что покусился на жизнь г-жа де Реналь. Жюльен чувствовал, что любит ее, как и раньше. Однажды он попросил Матильду отдать ребенка, который родится, «в Верьер кормилицы, а госпожа де Реналь присматривать за ней». Жульен предусматривал несчастливую судьбу своего ребенка и хотел хоть чем-то помочь этому.

Спокойствие

Жульен полностью признавал себя виновным. «Адвокат считал его сумасшедшим и вместе со всеми думал, что он схватился за пистолет в припадке ревности». Признание в этом дало бы прекрасное основание для защиты, но Жульен раздраженно заявил, чтобы адвокат не повторял этой лжи.

Все в Безансоне только и говорили о предстоящем процесс, а Жульен жил в мире грез. Он уже видел близкий конец и только теперь научился наслаждаться жизнью.

Господин де Фрілер был уверен, что господа присяжные Вально, де Муаро и де Шолен - орудие в его руках и выполнят его приказ, ведь в дружеской переписке с госпожой де Фервак уже было сказано заветное слово - епископство за спасение Жульена.

Госпожа де Реналь уже почти выздоровела. Она приехала в Безансон и «собственноручно написала каждому из тридцати шести присяжных » письма, в которых просила оправдать Жульена.

«Наконец настал этот день, которого так боялись Матильда и госпожа де Реналь... Вся провинция съехалась в Безансон, чтобы послушать эту романтическую дело».

Накануне суда Матильда отнесла письмо епископа викарию, в котором прелат просил об оправдании Жюльена, и господин де Фрілер заверил ее, что ручается за приговор присяжных.

Идя на суд, Жульен удивился, что ему сочувствуют люди, которые толпились на его пути. В зале суда было много женщин. «Глаза их блестели, в них отражалось горячее сочувствие. Едва он сел на скамью, как услышал со всех сторон: "Боже! Какой он юный! Да это же ребенок..."»

Прокурор с пафосом распространялся о варварстве совершенного преступления, но «женщины в ложах суда слушали его очень недовольно».

Когда начал говорить адвокат, женщины вытащили платки.

Жюльен не хотел брать последнего слова, но чувство долга пересилило, и он «обратился к присяжным с очень сильными словами». Он не просил никакой милости, признавал, что «совершил покушение на жизнь женщины, что достойна самого глубокого уважения», которая для него была почти матерью. Жюльен сказал, что его самое большое преступление в том, что он осмелился «проникнуть в среду, которое языке чванливых богачей зовется высшим обществом». Судят его люди не равны ему, не крестьяне, а только возмущенные буржуа; поэтому он не надеется на оправдание и готов умереть.

Во время своей речи Жюльен видел перед собой наглый взгляд господина барона де Вально. Именно он и объявил решение присяжных: «Жюльен Сорель виновен в убийстве, и в убийстве с заранее обдуманным намерением. Это решение влекло за собой смертную казнь, и приговор был немедленно объявлен».

Женщины в зале суда рыдали, а господин Вально торжествовал.

Жульена поместили в камеру смертников. Он думал о госпоже де Реналь, которая уже никогда не узнает, что только одну ее он любил по-настоящему, о христианского Бога, которого он считал мстительным деспотом, ведь «в его Библии только и речи, что о жестокие наказания»; о том, как бы сложилась его жизнь, чтобы не было покушения.

Утром пришла Матильда. Она осунулась и держалась просто, как обычная, убитая горем женщина, а Жюльен не мог держаться с ней просто. С аффектацией говорил о своем вчерашнем выступление, во время которого он держался как Бонифаций де ла Моль перед своими судьями. «Невольно он платил ей за все те муки, которые она так часто причиняла ему».

Заплаканная Матильда просила Жульена подписать апелляцию, но он категорически отказался, мотивируя это тем, что сейчас готов умереть, а кто может поручиться, каким он станет через два месяца пребывания в тюрьме?

От уговоров Матильда перешла к упрекам. Жюльен снова увидел перед собой вельможну гордячку, «которая когда-то оскорбляла его так сильно в библиотеке дворца де ла Моль ».

Матильда ушла. «Через час Жульена пробудили от глубокого сна чьи-то слезы капали ему на руку... Это была госпожа де Реналь».

Наконец Жюльен получил возможность выразить свои чувства этой святой женщине, попросить прощения за свой безумный поступок. «Они оба, то и дело перебивая друг друга, стали рассказывать обо всем, что произошло с ними. Письма, написанного господину де ла-Молю, составил духовник г-жа де Реналь, а она его переписала».

«Восторг и радость Жюльена доказывали ей, что он все ей прощает. Никогда еще он не любил ее так безгранично».

Госпожа де Реналь приезжала к Жюльену ежедневно. Это дошло до ее мужа, и «через три дня он прислал за ней карету с категорическим приказом немедленно вернуться в Верьер».

Узнав о том, что госпожа де Реналь вынуждена покинуть Безансон, Жюльен находился в подавленном настроении. Приход Матильды лишь разозлил его.

Она рассказала ему, что в день суда господин де Вально решил потешить себя, осудив Жульена на смерть. Матильда еще не знала, что «аббат де Фрілер, видя, что Жюльен - человек кончен, считал полезным для своих честолюбивых намерений постараться стать его преемником».

Жюльен хотел остаться в одиночестве. Матильда ушла, но пришел Фуке. Эти посещения не развеивали подавленного настроения узника, а делали его малодушным.

«На следующий день его ждала новая, не самая большая неприятность»: посещение отца.

Старый седовласый плотник сразу же стал упрекать Жульєнові и довел его до слез. Юноша мучился тем, что даже перед смертью не испытывает ни уважения, ни любви к отцу. Он ненавидел себя за малодушие, о которую плотник обязательно роздзвонить в Вер"єрі на утешение Вальню и всем лицемерам.

Чтобы как-то прервать бесконечный поток упреков отца, Жульен вдруг воскликнул: «У меня есть сбережения» .

«Старый плотник дрожал от жадности, боясь упустить эти деньги». Он стал говорить о средствах, которые потратил на питание и обучение сына.

«"Вот она - родительская любовь!" - повторял сам себе Жюльен с болью в сердце, оставшись наконец в одиночестве». Он стал думать «о смерть, жизнь, вечность - вещи очень просты для того, чьи органы могут их воспринять ».

«Плохой воздух каземата уже оказывало свое влияние на Жюльену: ум его слабел. Какое же это было для него счастье, когда к нему вернулась г-жа де Реналь», которая сбежала из Вер"єра. «Нет слов, чтобы описать безграничное и безумная любовь Жульена».

«Услышав об этом, Матильда чуть с ума не сошла из ревности», но Жюльен, не умея притворяться, объяснил, что у него «оправдание»: близок конец этой драмы.

«Мадемуазель де ла-Моль получила известие о смерти маркиза де Круазнуа». В Париже ходили слухи об исчезновении Матильды. Господин де Тале позволил себе высказать некоторые оскорбительные предположения по этому поводу. Маркиз де Круазнуа вызвал его на дуэль и погиб, не дожив и до двадцати четырех лет.

Эта смерть произвела на Жульена мучительное впечатление и изменила его планы относительно будущего Матильды. Теперь он пытался доказать, что она имеет в брак с господином де Люзом.

В последний день мужество не покинуло Жульена. «Все произошло просто, прилично, без всякой аффектации с его стороны».

Накануне казни «Жульен заставил г-жа де Реналь поклясться, что она будет жить и будет ухаживать сына Матильды». А с Фуке договорился, что друг похоронит его в маленьком гроте на вершине над Вер"єром.

Ночью Фуке сидел у себя в комнате возле тела своего друга, когда вдруг зашла Матильда. Она бросилась на колени перед телом любимого, как когда-то это сделала Маргарита Наварская у казненного Бонифация де ла Моля.

Матильда зажгла несколько свечей, и поражен Фуке увидел, «что она положила перед собой на маленький мраморный столик голову Жюльена и целовала ее в лоб».

Жульена похоронили в гроте, как он и просил. Двадцать священников отслужили заупокойную мессу, а Матильда приказала бросить в толпу, собравшуюся на горе, несколько тысяч п"ятифранкових монет. Потом она собственноручно похоронила голову своего возлюбленного в гроте, который позже по ее приказу «был украшен мраморной скульптурой, заказанной на огромные деньги в Италии».

Госпожа де Реналь не оказывала покушения на свою жизнь, «но через три дня после казни Жульена она умерла, обнимая своих детей».